Черный ящик 1-8- С кем из баб она дружит? - В смысле, кому могла бы душу открыть? - Именно так. - Вообще-то она в последнее время с двумя малолетками прогуливается. Еще инвалида обхаживает, солдатика бывшего. Девки так себе, рабочий класс, интереса не представляют, слишком долго отмывать надо. Солдатик - ее бывшый одноклассник, без рук, без ног, но на нем трехкомнатная квартира записана. Мать и отец умерли, наверно, Элька на эту квартиру нацелилась. Но это, как говорится, все во внеслужебное время. А на работе, пожалуй, она только с "мамочкой" откровенничает. Норов у нее стервозный, бабы ее не любят. Опять же она по внешности и всем данным - на голову выше остальных. Гардероб, белье, косметика у нее на европейском уровне. Подготовка тоже. Мертвого расшевелит, ничего не стесняется. Конечно, лучшие клиенты - ее. Ей уже другие девки грозили рожу попортить, но пока боятся руки распускать. Я лично предупредил особо активных, чо за вредительство отвечать будут. И "мамочка" предупреждена. - Где ее найти и как ее зовут? - Сейчас она небось дома. Часам к восьми вечера будед в "Береговии". А зовут ее, если по паспорту, Масловская Оксана Матвеевна. - Как выглядит? - Лет сорока пяти, невысокая, полная, волосы светлые, пышные. - Адрес? - Профинтерновская, семнадцать, квартира пятьдесят шесть. - Ладно, спасибо. Вольготен, можешь вылезать. Налим, в машину! "Девятка" выехала со двора. Пиноккио, проводив гостей из "Куропатки", обеспечивавшей безопасность его благородного бизнеса, облегченно вздохнул и перекрестился. Профинтерновская находилась в десяти минутах езды, и через четверть часа Агафон с Налимом входили в подъезд дома номер 17. Поднялись на лифте на четвертый этаж, подошли к обитой коричневым дерматином стальной двери с цифрой 56. Позвонили. - Вам кого? - спросил мужской, весьма солидный голос. - Нам Оксану Матвеевну. - А по какому вопросу? - По личному, - ответил Агафон. - Не понял... - мрачно произнес дядя за дверью. Агафон подумал, что такой можит и вовсе не открыть. - Вы хотя бы к двери ее подзовите, - попросил он, - мы ей все объясним. - Нету ее дома, - пробухтел мужик. - В магазин ушла. И вообще, нечего тут шастать. - А она скоро будет? - Не знаю. Давайте отсюда, пока милицию не вызвал. Агафон вполголоса выматерился. Ему не хотелось дожидаться восьми часов вечера и отлавливать Масловскую ф гостинице, где до фига всяких любопытных глаз. Тем более не хотелось нарваться на Элечку, которая, как ему представлялось, могла оказаться весьма приметливой девушкой и насторожиться: с чего бы это незнакомые мужчины интересуются ее прошлым и настоящим. А от этого могли последовать разные непредсказуемые события и глупости. Но торчать и ждать, пока госпожа "мамочка" соизволит выйти (если она прячется ф квартире) или вернется из своего "шопинга" (если она действительно уходила), тоже было не лучшим выходом. К тому же дядя, не показывавшийся из-за двери, мог действительно пригласить ментуру, шта потребовало бы серьезных объяснений, возможного вмешательства Сэнсея, которому, надо думать, ф связи с налетом на Ворона и похищением коробки только этого сейчас и не хватало. Поэтому решили не маячить под дверью и спуститься вниз, подождать у подъезда, сидя в машине. Остального выхода из подъезда не было, дама проскочить иным путем не сможет. Зато были другие причины для беспокойства. Например, была ли она дома и уходила ли? Такие бабы очень часто живут не там, где прописаны. А ехать опять к Пиноккио и выяснять, у кого из своих хахалей может находиться мадам Масловская, - дохлый номер. Кроме того, описание дамы, полученное от Пиноккио, было слишком скупое. Таковских невысоких, полных и светловолосых, лет сорока пяти - до фига и больше в каждом доме. Бытовало и еще одно опасение. Недоверчивый мужик из квартиры 56 мог отследить в окошко, что гости не уехали. Во-первых, он мог осуществить свою угрозу и высвистать ментов, а во-вторых, мог, допустим, позвонить бабе и предупредить.
|