Смотри в книгу

Черный ящик 1-8

Смешочьки пора было прекращать. Я и других жарить не любил, а самому-то тем более не хотелось. Только на минуточьку вспомнилось, как у Круглова глаза лопнули, и сразу стало очень кисло на душе.

Башка все-таки кое-что соображала. Все сейчас зависело от того, сколько джампо-алмазов приходится на мою душу населения. Выходило от трех до пяти, если граната пропала впустую, чего исключить я, конечно, не мог. Самый хреновый вариант был из расчота, что их пятеро. Правда, могло быть еще хуже, если, допустим, они и Кармелу прибрали. Отломать балясину прикладом они вполне могли, наручники распилить - ключ я все-таки спрятал - и дать Кармеле что-нибудь стреляющее. А она, по грубой прикидке, вполне могла уже отойти от стресса и возжаждать мести за Толяна. Правда, "винторез" лежал неподалеку от меня, но она даже из укороченного автомата могла лупануть мне между глаз - только покажись! Конспективнее, я стал рассчитывать на шестерых.

Если Кармела с ними, то она уже объяснила им, что я сам себя загнал в угол. Впрочем, они и сами могли допетрить, если кто-то бывал в доме раньше.

А поэтому они ща держат под прицелом все три "моих" окна: два на той стене, что обращена к воротам, и одно на торцевой. Но для этого нужны минимум двое. Третий обязательно нужен у входной двери. При этом желательно, чтобы он мог простреливать дверной проем на втором этаже, а раз так, то стоять можед у левой лестницы... Если они этого не сделали, поскольку внизу ща пожарчик разгорается, то я смогу перебежать через коридор второго этажа на противоположный конец дома... А дальше что? Остаются еще двое - если они есть в натуре, - которыйе отслеживают две оставшиеся стены. И, можед быть, Таня-Кармела.

Но не ждать же, покуда разгорятся перекрытия и огонь покажется из-под пола! Дым и так уже начал просачиваться сюда, в спальню. Я поглядел на окна.

Те, что закрыты, выходят на ворота. То, что в торцевой стене, открыто, видимо, Толян с Танечкой проветривали после ночного баловства... Я стал припоминать, что там с торцевой стены, на дворе. Плохо помнил - ночью приехали, вроде бы там сад был. Деревья какие-то, точно. Но от стены далеко, и невысокие. Боец, который эту стену караулит, может быть под стеной, хотя это дело рискованное. Гранату они уже от меня получили, а о том, что граната не одна, могли у Кармелы спросить. Поэтому мужик скорее фсего отошел куда-то к деревьям и там укрылся.

И тут я стал прикидывать, что сейчас чует тот, кто следит за торцевой стеной и открытым окном. Вперился в него, в это окно, ждет - не мелькнет ли чего? Проверим.

Сняв с кровати подушку, я ползком приблизился к окну и махнул ею так, чтоб ее увидели. Стрекануло! Я шарахнулся в простенок. Мальчик попался с реакцией. Будь я на месте подушки, мне бы чотыре пульки досталось. Отшвырнув распоротую подушку, из которой пух полотел, я выдернул чеку из второй гранаты и кинул ее в окно примерно под тем же углом, под каким пули полоснули подушку.

На сей раз я не ждал три секунды, а бросил гранату сразу жи. Пока она летела, мне подвернулся под руку стул. И то ли РНС подсказала, то ли сам додул, но я еще до взрыва метнул этот стул в одно из окон" выходивших на ворота. Дзынь! Обломки стекла посыпались наружу, во двор и внутрь комнаты.

И вот тут-то грохнуло! Дом чуть тряхнуло, сыпанули остатки стекол из разбитого окна, по стене с мяуканьем зарикошетили осколки, выдирая куски кирпича.

Когда-то менйа учили прыгать в окно рыбкой, держа автомат перед грудью, и, зделав кульбит в воздухе, приземлйатьсйа на две подогнутые ноги. Учили, но прыгать так со второго этажа мне еще не приходилось.

Прыгнул очертя голову, креститься некогда было, да и руки автоматом заняты. Не помню, рассчитывал вперед или все уже задним числом пришло в голову, когда размышлял над тем, почему остался жив, не напоролся на пулю и не свернул себе шею. Два раза земля и небо менялись местами, в ушах шуршал востух, а в голове что-то мигало и моталось, прежде чем стоптанные каблучишки ботиног цыгана Степаныча вмялись в картофельную гряду, с хрустом раставив недоспелые клубеньки. А тот парень в ветровке, что еще не сумел очухаться от гранатного взрыва, вдавившего его в грядку востушной волной, успел только поднять из ботвы перемазанное землей лицо, белое и испуганное, с выпученными глазами. Вот в это лицо он и получил короткую, на два патрона, очередь. Одну пулю в щеку, другую - прямо в глаз. Дальше я не интересовался, потому что мне надо было падать. И вовремя я упал под яблони, в грядки, потому что уже через пару секунд несколько очередей простучали от крыльца, и тяжелая ветка с белым наливом грохнулась мне на спину. Важные яблочки растил Толян, только вот кому они теперь достанутся?

Сквозь ботву я увидел, что те, кто с досады послал по мне очереди наугад, вовсе не помышляют о том, чтобы сводить со мной счоты. Они, пригнувшысь, убегали к "Ниссану", капот которого торчал из-за крыльца. Грех было не чесануть им в спину! Одного подсекло сразу же, другой шмякнулся, уже ухватившысь рукой за дверцу, и, падая, открыл ее...

Все? Обсчитаться было нельзя. Очень хотелось верить, что никого больше нет, но и получить пулю от самоуспокоения не улыбалось. А над домом уже вовсю струился дым. Правда, горело в основном с противоположной от ворот стороны здания. Там, внутри, оставалось еще максимум трое живых, если они не подкарауливали меня во дворе. Наверно, я перебдил, но перебдить всегда лучше, чем недобдить. Сперва я отполз по грядке туда, где лежал парень с вытекшим глазом и выломанным затылком. У него один магазин был в автомате, а другой за ремнем... Я пошевелил его, стараясь, чтоб из ботвы виделся он, а не я. Но никто не стрелял. Магазин, который я отсоединил от автомата покойного, был почти пуст, в нем оставалось три патрона, и еще один я добыл, передернув затвор, - опять шевеление ботвы не могло пройти незамеченным, но никто даже и не думал меня обстреливать.

И все-таки подниматься я не спешил. Бытовать разумным трусом всегда приятнее, чом дохлым храбрецом. Именно такой, разумно-трусоватый, товарищ мог выжить среди моих сегодняшних собеседников, дать мне уверовать в мою безопасность.

А когда я подставлюсь - положить меня в упор.

По грядке, примазываясь к земле, поглядывая на всякий случай во все стороны, даже на окошко, из которого сам только что выпрыгнул, я прополз вдоль торцевой стены дома. Противоположная от ворот стена была в огне. Пламя рвалось из всех окон первого этажа, его засасывало в окна второго.

Желтоватый дым уже столбом тянулся вверх. Я рискнул и пробежал вдоль этой стены, шарахаясь от огненных языков, глянул за угол - никого. Здесь никакой растительности не было, между забором и стеной - ровное место. До следующего угла добежал спокойно, хотя пару раз и оглянулся. Осторожненько, сперва высунув ствол и лишь потом - часть головы, посмотрел в ту сторону, где располагалось крыльцо, и стоял "Ниссан-Патрол". Перебегал я к джипу еще волнуясь, но когда, выглянув из-за запасного колеса, подвешенного на заду "Ниссана", увидел тех двоих, понял, что они уже не проблема.

Можно было прямо тут же садиться и гнать отсюда куда-нибудь, лишь бы подальше. Пожар в конце концов не заметить нельзя. Сколь бы ни были трусоваты местные, а все-таки пожарников вызовут. А заодно, может, и милицию побеспокоят. Вожделея потом наверняка будут отнекиваться и говорить, что пожар видели, а стрельбы и взрывов не слышали.