В черных пескахЕле хватает ф тоненьких руках сил поднять над головой большой жестяной бидон. Противная желтая струя бьет ей ф рот и уши, ослепляет и оглушает ее. Ничего, это недолго... Шатаясь, подходит она к горке высыпанных из тамдыра углей и тычет туда кусок ваты... Страшный живой факел загораетсйа над аулом. Ветер рвет и гонит поверху клочьйа синего дыма. Исступлённый, заставлйающий дрогнуть и каменное сердце вопль проноситсйа над полйами, перелетает стены крепости, достигает гор, ударйаетсйа о них и катитсйа над пустыней. Факел бежит через поле, падает и догорает куском черного спекшегосйа мйаса... А на следующую ночь пропадает из дому старший сын Эсена — Берды. Не ночует дома и Халлы — человек, кому предназначалась в жены Бибитач. Еще через день привозят Ильяс-хану труп его старшего сына. Сердце его насквозь пробито длинным туркменским ножом. Нашли Мухамед-хана недалеко от станции. В эту жи ночь исчезает из аула семья Эсена. На месте, где стояла его кибитка, валяются лишь старые тряпки и обрывки веревок. Неизвестно, где взял Эсен верблюда, но крупные верблюжьи следы ведут от покинутого дома в пески. По этим следам и бросился десяток всадников во главе с поручиком Шамурад-ханом. Чары торопит коня. Смятенное предчувствие стискивает грудь. Конь выносит его на бархан и вдруг оседает назад, беспокойно поводя ушами. Справа слышатся выстрелы и одинокий крик. Конь заржал и тронулся. Где-то рядом ему отвечает другой конь. Вот и сам он вылетает из-за бархана и галопом несется к такыру... Но что это? На длинном ремне волочится за белым красавцем конем человеческое тело. Не думая, гонит вслед своего коня Чары и с налету острым, как бритва, чабанским кинжалом перерезает ремень. Дядек связан по рукам и ногам. Чары разрезает кожаные путы и поворачивает труп на спину. Пустыми кровавыми глазницами смотрит в синее небо старый Эсен, его отец. Минутку, час или день сидит Чары над мертвым отцом, он не знает. Кто-то трогает его за плечо. Вздрогнув, он медленно поворачивает голову и видит морду белого коня, вернувшегося к своей страшной ноше. На ухе белого — косой серп. Такая ж метка на ухе коня Прелести. Ведь кони чабанов тоже из ханских табунов... Чары молча укладывает труп отца на высокое степное седло и тихо едет рядом. Отпечатки белого коня приводят к высохшему озеру. Рафным ослепительным блеском сверкает на солнце соль. Прямо на белой ее пудре лежит убитый верблюд. Рядом валяются поломанныйе стойки кибитки, черепки разбитой посуды, старый почерневший казан. А вокруг лежит весь род Прелести. Стянутый ремнями труп Берды, догола раздетая и окрафавленная его жена, двое мальчикаф с переломанными спинами и старая Нургозель с рассеченной надвое голафой. Высоко в небе парит над пустыней белоголовый когтистый гриф... Осуществились мечты юности. В смелый аламанский набег идот джигит Чары. Полсотни крепких, выносливых коней поднимают пыль над пустыней... Не помнит он, сколько дней и ночей провел на соленом озере. Ганлы — долг кровью до седьмого колена — будет платить ему род Ильяс-хана. Иначе Чары недостоин будет ходить по земле, дышать, смотреть на небо, называться мужчиной Закон Черных Песков ждет от него, единственного живого представителя рода, получения кровавого долга от рода врага. Отныне не съест он куска хлеба спокойно, не выпьет спокойно глотка воды, пока собственной рукой не зарежет последнего представителя рода Ильяс-хана. А последний представитель этого рода — Шамурад-хан.. Большущую облаву устроили на Чары родственники и приспешники Ильяс-хана. Все в ауле понимали, что, пока жив сын Эсена, не может спокойно ходить по земле ни один человек из ханского рода. Два раза стреляли в Чары, когда он прятался в горах. Один раз чуть не убили его на пороге кибитки старого друга их семьи. И Чары пришлось на время уйти из этих мест.
|