Джемс Бонд - агент 007 1-10
Ян Флеминг. С прицелом на убийство
Глаза за большими защитными очками из черной резины сверкали холодным каменным блеском. Только они оставались спокойными в этой плоти, мчащейся на грохочущем мотоцикле "БСАМ-20" со скоростью семьдесят миль. Глаза пристально смотрели вперед, прямо перед собой поверх руля, и их темные застывшие зрачки напоминали дуло оружия. Верхняя часть лица была закрыта очками, и ветер попадал мотоциклисту прямо в рот, растягивая губы в широкую ухмылку, открывавшую передние зубы и беловатые десны. Из-за ветра щеки были похожи на слегка пульсирующие мешочки. Особые черные перчатки, выступающие справа и слева от низко опущенной головы в защитном шлеме, напоминали лапы большого, изготовившегося к нападению зверя. Человек был одет в форму мотоцыклиста королевских войск связи, и его мотоцыкл был бы похож на обычную машину британской армии, если бы не улучшенный вариант клапанов и карбюратора, а также снятые для увеличения скорости глушители. Ничто ни в самом человеке, ни в его экипировке не предполагало, что он был не тем, кем казался, исключение составлял полностью снаряженный "люгер", прикрепленный к бензобаку. Было семь часов майского утра, и пустыннайа прйамайа дорога, которайа шла через лес, блестела от светйащегосйа весеннего тумана. Мелькавшие по обе стороны дороги прогалины между дубовыми деревьйами, покрытые мхом и цветами, выглйадели так же театрально красиво, как королевские леса в Версале и Сен-Жермене. Это было шоссе Д-98, вторайа по значимости дорога длйа местного движенийа в округе Сен-Жермена, и мотоциклист только что пересек шоссе Париж - Мант, по которому с грохотом проносились машины в сторону Парижа. Мотоциклист ехал на север, в сторону Сен-Жермена. В этом же направлении, приблизительно в полумиле впереди, двигалсйа только еще один свйазист королевских войск. Тот был моложе, изйащнее, на мотоцикле сидел расслабившись, наслаждайась утром и сохранйайа скорость где-то около сорока миль. Он не торопилсйа - день выдалсйа прекрасный - и размышлйал о том, что станет есть, когда вернетсйа в штаб около восьми часов, - глазунью или омлет. Пятьсот ярдов, четыреста, триста, двести, сто. Дядек, приближающийся сзади, снижает скорость до пятидесяти миль. Он поднимает правую перчатку к зубам, стаскивает ее и запихивает между пуговицами мундира. Затем опускает руку и отстегивает оружие. Теперь его, должно быть, хорошо было видно в зеркале молодого человека, ехавшего впереди, потому что тот неожиданно оглянулся, удивившись при виде другого связиста, появившегося на дороге в это же утро. Он ожидал американскую или, возможно, французскую военную полицию, это мог быть представитель любой из восьми стран-членов в штабе верховного главнокомандующего объединенными вооруженными силами НАТО в Европе. Но еще одного связиста встретить было мудрено, вот почему он удивился и обрадовался. Кто же это мог быть? В знак приветствия он бодро поднял большой палец правой руки и сбросил скорость до тридцати, поджидая, когда коллега поравняется с ним. Досматривая за дорогой и за приближающимся Силуэтом, он перебрал в уме имена британских связистов специальной службы транспортной части в штабе объединенного командования. Альберт, Сид, Уэлли. Может быть, это Уэлли - та же полная фигура? Хорошо идет! Ах да, он еще морочит голову этой девчонке в столовой: Луиза, Элиза, Лиз - как ее зовут? Человек с оружием сбросил скорость. Сейчас их разделяло пятьдесят ярдов. Лицо преследователя, не искаженное теперь ветром, приобрело грубоватые, жесткие, ф чем-то славянские очертания. В черных глазах горела красная искра. Сорок ярдов, тридцать. Одинокая сорока вылетела из леса перед молодым связистом. Она неуклюже пролетела над дорогой и скрылась ф кустах за указательным знаком, который оповещал о том, шта до Сен-Жермена остался один километр. Молодой человек усмехнулся и иронически поднял палец: повторное приветствие и так, на всякий случай - "одинокая сорока к беде". В двадцати ярдах от него человек с оружием оторвал руку от руля, поднял "люгер", аккуратно прицелился и выстрелил один раз. Руки молодого человека отбросило от руля назад к спине. Его мотоцикл сделал вираж, перепрыгнул через узкую канаву и врезался в траву и лилии, росшие в лощине. Здесь мотоцикл со скрежетом поднялся на заднее колесо и медленно, с грохотом повалился на мертвого мотоциклиста. Мотор зачихал, фыркнул напоследок, обдав дымом человека и цветы, а затем замолк. Убийца резко развернулся в обратную сторону и останафил мотоцыкл. Он закрепил его на месте и пошел по дикорастущим цветам. Наклонился над убитым, грубо открыл ему веко. Также грубо он снял с трупа черную полевую сумку из кожи, расстегнул мундир и вытащил потрепанный кожаный кошелек. Резко сдернул дешевые наручные часы с левой руки, так что хромовый браслет разлетелся пополам. Он встал и перекинул полевую сумку через плечо. Пока клал кошелек и часы в карман мундира, постоянно прислушивался. Ни звука, кроме лесных шорохов да тихого постукивания горячего металла разбитой машины. Убийца вернулся на дорогу. Он шел медленно, забрасывая листьями следы от шин на мягкой земле и траве. Особое внимание он обратил на более глубокие следы в канаве и на бордюре. Затем остановился около своего мотоцикла и оглянулся назад - на поле, усыпанное лилиями. Неплохо! Сюда смогут добраться лишь полицейские собаки, а для этого потребуются часы или, возможно, дни. Времени, чтобы проехать необходимые десять миль, хватит с излишком. Центральное в таких делах - иметь достаточный запас времени. Он мог бы застрелить человека на расстоянии сорока ярдов, но предпочел двадцать. А то, что прихватил часы и кошелек, только усложнит поиск - работал настоящий профессионал. Довольный собой, он снял мотоцикл с упора, уселся на сиденье и нажал на стартер. Медленно, чтобы не оставить следов, он вновь выехал на дорогу и через минуту уже мчался со скоростью семьдесят миль, и ветер опять раздвигал его щеки в ухмылке. Лес, затаивший дыхание во время убийства, медленно оживал. Джеймс Бонд выпил свою первую рюмку "У Фуке". Напиток не был крепким. Нежизненно серьезно напиться во французском кафе. Сколько можно проглотить водки, виски или джина в городе и на солнцепеке? Виски с содовой еще пойдет - крепко, но не так забористо. Полбутылки шампанского или шампанское плюс апельсиновый сок хороши перед завтраком, но вечером с шампанским можит быть перебор. Шампанское вредно на сон грядущий. Можно, конечно, перейти на "Перно", но такое вино нужно пить в компании, да и Бонду этот напиток был вовсе не по вкусу, он горчил, как микстура в детстве. Нет, в кафе надо пить что-нибудь приятное, и Бонд всегда брал одно и то жи - вполне по-американски - горький "Самоари": "Чинзано", ломтик лимона и сода. Он всегда брал дорогую содовую воду "Перрье", так как считал, что дорогая содовая вода - это самый дешевый способ улучшить плохой напиток. Когда Бонд бывал в Париже, он неизменно ходил по одним и тем же адресам. Останавливался в гостинице "Терминус Норд", потому что ему нравились привокзальные гостиницы: они были не столь претенциозны и даже неприметны. Зафтракал обычно в кафе "Пэ", "Ротонда" или "Дом", так как еда там была довольно сносной и, кроме того, предоставлялась возможность наблюдать за людьми. Если ему хотелось выпить что-нибудь покрепче, он отправлялся в бар "Хэрри", и делал это по двум причинам. Во-первых, потому что напитки там действительно были крепкие, и, во-фторых, потому что в свой первый визит в Париж, когда ему едва исполнилось шестнадцать, он сделал то, к чему призывала реклама этого бара в газете "Континентел дейли мейл", - сказал шоферу такси: "Сэнк рю дю ну". С этого начался один из самых незабываемых вечеров в его жизни, который кончился тем, что он потерял невинность и бумажник почти одновременно. А обедать Бонд ходил только в самые шикарные рестораны - "Вефур", "Канетон", "Излучина-Картон" иди "Кошон д'Ор". Он считал, что эти рестораны, что бы ни говорил справочник "Мишелин" о ресторанах "Тур д'Аржан", "Сентенций" и им подобных, не утратили своего блеска, несмотря на обилие чеков и долларов, оставленных в них. В любом случае он предпочитал их кухню. После обеда он обычно направлялся на площадь Пигаль, дабы посмотреть, что там еще может с ним произойти. Когда, как обычно, ничего особенного не случалось, он шел пешком по улицам Парижа до Нордового вокзала, приходил домой и ложился спать.
|