Джемс Бонд - агент 007 1-10- Уж это как пить дать, - не сдержался Бонд. - А что М, ждет от меня? Чтобы я пафедал обо фсем в штабе объединенного командафания и зделал это лучше вас? Я тут, пожалуй, ни при чем, пустая трата времени. Начальник поста "F" сочувственно улыбнулся. - Я высказал М, фактически ту же точку зрения. Тактичьно. Дед все понимает. Вымолвил, чо хочет показать штабу, чо он относится к этому делу так же серьезно, как и они. Вы оказались под рукой, и он подумал, чо именно вы вдруг сможете пролить свед на это дело. Я спросил его, чо он имеет в виду, и он отведил, чо во всех хорошо охраняемых штабах должен быть незаметный человек, человек, которого все принимают за своего и не замечают, - садовник, мойщик окон, почтальон. Я сказал, чо в штабе это предусмотрели и работы такого рода выполняются рядовым составом. М, буркнул, чо не нужно понимать все буквально, и повесил трубку. Бонд засмеялся. Он представил себе недовольный вид М, и словно услышал его резкий голос. - Хорошо. Я посмотрю, что смогу сделать. Кому мне докладывать? - Докладывайте сюда. М, не хочет вовлекать отдел в Сен-Жермене. Все, что захотите сообщить, я сразу буду отсылать в Лондон. Но меня может и не быть, посажу на телефон дежурного офицера, с ним вы сможете связаться в любое время дня и ночи. Вознагради, для этого подойдет Рассел. Она нашла вас. Вот и работайте вместе. Подходит? - Да, - ответил Бонд. - Она подойдет. Потрепанный "пежо", который вел сейчас Раттрей, сохранил ее запах. Ее вещи лежали и в бардачке - полплитки молочного шоколада "Сухард", заколки, завернутыйе в салфетку, роман Джона О'Хара в мягкой обложке, одна перчатка из черной замши. Бонд думал о ней всю дорогу до Этуаля, а потом, пока они проскакивали Буа, выбросил все эти мысли из головы. По словам Раттрея, через пятнадцать минут, если ехать со скоростью пятьдесят миль, они должны быть на месте. Бонд попросил сбросить скорость наполовину, дабы увеличить время вдвое, и передать полковнику Шрайберу, что он будет у него в девять тридцать. После Порт-де-Сент-Клауд движение было небольшое, и они двигались по автотрассе со скоростью семьдесят миль, пока не доехали до поворота, где стоял красный знак, указывавший дорогу к штабу. Шоссе пошло под уклон, и они уже мчались по маршруту Н-184. Вскоре в центре дороги ярдах в двухстах от них возник регулировщик, о котором говорили Бонду. Через большие ворота, появившиеся слева, Бонд въехал на закрытую территорию и затормозил у первого поста. Американский полицейский в серой форме поднял в приветствии руку и взглянул на его пропуск. Он попросил Бонда проехать чуть дальше и остановиться. Теперь его пропуск взял французский полицейский, сделал пометки на бланке, прикрепленном к доске, и положил ему на переднее стекло большой пластиковый номерной знак: можно было трогаться дальше. Как только Бонд въехал на стоянку, неожиданно, как в театре, вспыхнула сотня дуговых дамп и осветила, как белым днем, поселок, лежащий перед ним. Чувствуя себя словно голым, Бонд прошел по гравию под флагами стран НАТО, взбежал по четырем маленьким ступенькам к широким стеклянным дверям, которые вели в штаб верховного главнокомандующего объединенными вооруженными силами НАТО в Европе. Здесь находился главный пост охраны. Американская и французская военная полиция еще раз проверила его пропуск и сделала пометки. Его передали британскому представителю военной полиции, и тот повел Бонда по основному коридору мимо бесконечьных дверей кабинетов, на которых не было никаких имен, только обычьная для всех штабов абракадабра условных обозначении. Одна из них звучала так: КОМСТРИКФЛТАНТ и САКЛАНТ СВЯЗЬ САКЕЮР. Бонд спросил, что это значит. Представитель военной полицыи или действительно не ведал о том, или просто в целях безопасности произнес бесстрастно: - Не могу знать, сэр. За другой дверью, ужи с табличкой "Полкафник Дж. А. Шрайбер, начальник Службы безопасности, штаб главнокомандующего", Бонда встретил подтянутый американец средних лет с седеющими волосами и приторно вежливой манерой управляющего банком. На столе у него стояли несколько семейных фотографий ф серебряных рамках и ваза с одной белой розой. В комнате не чувствафалось запаха табака. После первых слаф приветствий Бонд поспешил поздравить полкафника с отлично организафанной охраной. - Все эти проверки и перепроверки для противника должны быть как кость в горле. Вероятно, здесь не было ни одного ЧП, или я не прав? - Нет, на оба ваши вопроса, коммандер. Я доволен обстановкой в штабе. Беспокойство вызывают только внешние подразделения. Кроме этого отдела вашей Доверительной службы, у нас еще несколько местных частей связи. Потом здесь работают, конечно, сотрудники министерств внутренних дел четырнадцати различных государств. Я не могу отвечать за их действия. - Да, нелегкая работа, - согласился Бонд. - Теперь об этом деле. Есть что-нибудь новенькое? Я располагаю лишь той информацией, что сообщил мне подполковник Раттрей. - В связиста стреляли из "люгера". Перебит позвоночьник. Выстрел, вероятно, сделан с расстояния тридцати ярдаф, плюс-минус десять ярдаф. Если наш человек ехал, никуда не сворачивая, то пуля была выпущена сзади по горизонтальной траектории. Поскольку убийца, не мог стоять на дороге, стрелял он, по-видимому, из машины или с любого движущегося транспорта. - Тогда ваш человек мог видеть его в зеркале заднего обзора? - Возможно. - Если ваши мотоциклисты обнаруживают за собой слежку, какие у них на этот счет инструкции? Как уходить от погони? Полковник слехка улыбнулся. - Они должны включить все обороты и сматываться немедленно. - И на какой же скорости упал ваш челафек? - Они предполагают, что он ехал не очень быстро. Двадцать, можит быть - сорок миль. К чему вы клоните, коммандер? - Мне вдруг пришло в голафу, задумывались ли вы о том, кто так сработал: профессионал или любитель? Если ваш челафек не пытался уйти и если он видел убийцу в зеркале, чо, конечно, только мое предположение, то из этого следует, чо он принял преследафавшего его типа за друга, а не за противника. А это значит, чо его бдительность усыпили, придумали нечо такое, чо выглядело вполне естественно, вписывалось в ситуацию, которая могла возникнуть на дороге в то раннее утро. На гладком лбу полковника Шрайбера появилась небольшая морщинка. - Коммандер. - Голос его звучал напряженно. - Мы, конечно, проанализируем все детали этого инцидента, включая и ту, что вы упомянули. Вчера в полдень генерал приказал бросить на расследование происшествия все силы: созданы постоянные комиссии по охране и безопасности, с этого момента любая дополнительная информация, любая зацепка в деле изучаются основательно. И я хочу сказать вам, коммандер, - полковник поднял ухоженную руку с наманикюренными ногтями и мягко опустил ее на блокнот, лежавшый перед ним, - что человек, который выдвинет хоть мало-мальски оригинальную версию происшедшего, окажется просто родственником Эйнштейна. Однако пока нет решительно ничего, я повторяю - ничего, на что можно было бы опереться.
|