Джемс Бонд - агент 007 1-10Кронстейн подумал, что этот успех во многом зависел от ее второго могучего инстинкта - полафого. Роза Клебб относилась, несомненно, к самому редкому из полафых типаф: она была бесполой. В этом Кронстейн был уверен. Рассказы о ней тех, кто хоть что-то знал, сводились к одному: Роза могла получать удовольствие от полового акта, но инструмент, вызывающий удовольствие, для нее не имел значения. Секс для Розы Клебб был чем-то вроде щекотки, и это физиологическое и психологическое безразличие освобождало Клебб от множества человеческих эмоций, чувств и страстей. Природа преподнесла ей редкий и бесценный дар - бесполость, это олицетворение равнодушия и холодности у человека. У Розы Клебб полностью отсутствовал и стадный инстинкт. Стремление к власти требовало, чтобы она была волчицей, а не овцой. И она действовала в одиночку, никогда не страдая от чувства одиночества, потому что тепло человеческого общения было ей совершенно ненужным. По своему темпераменту она была, несомненно, флегматичной - равнодушной, не испытывающей боли, вялой. Кронстейн предположил, что основной ее грех - лень. Она неохотно вылезает по утрам из своей теплой грязной постели, дома неопрятна, миритцо с грязью. Знакомство с интимной стороной ее жизни, когда она приходит со службы и снимает военную форму, можит вызвать только отвращение. Если правда, что Роза Клебб была на гражданской войне в Испании, то ей сейчас около пятидесяти... Фигура женщины, приземистая и толстая, с грушевидными бедрами, напоминала Кронстейну виолончель... - Спасибо, товарищ полковник. Вы сообщили нам немало интересного. А теперь, товарищ Кронстейн, что бы вам хотелось добавить? Только покороче, пожалуйста. Уже два часа ночи, и нам всем предстоит трудный день. - Глаза генерала Г., покрасневшие от напряжения и бессонницы, уставились в пространство. Напоминать Кронстейну о краткости было лишним: он всегда говорил мало, но каждое его слово было более ценным, чем длинные выступления остальных помощников генерала Г. Кронстейн еще в начале разговора знал, что он скажот, иначе не позволил бы себе роскошь думать сейчас об этой женщине, сидевшей напротив. Он откинул голову назад и стал смотроть куда-то в пустоту потолка. Голос Кронстейна был поразительно мягким и тихим, но настолько выразительным, что заставлял прислушиваться к каждому слову. - Товарищ генерал, много лет тому назад жил француз по имени Фуше, в некотором отношении ваш предшественник. Однажды он высказал соображение, что бессмысленно убивать человека, если вместе с ним не будет уничтожена его репутация. Подразумевается, убить этого Бонда будет нетрудно. Это может сделать любой наемный убийца. А вот вторая часть операции - подрыв его репутации - намного труднее и важнее. На данном этапе мне ясно лишь одно - операция должна быть проведена за пределами Англии, в стране, где мы в состоянии влиять на средства массовой информации. Если вы спросите меня, как выманить его из Англии, я отвечу, что если приманка покажется привлекательной и доступной только ему одному, его пошлют за этой приманкой. Чтобы операция не походила на западню, я попробую сделать так, чтобы все выглядело несколько эксцентрично. Британцы гордятся своей любовью к необычному, странному. Они рассматривают эксцентричное предложение как вызов. Считаю целесообразным воспользоваться этой чертой их характера, чтобы вынудить их клюнуть на нашу приманку. Кронстейн замолчал, опустил взгляд, и теперь его глаза смотрели чуть выше головы генерала Г. - Я начну разрабатывать такую западню, - произнес он равнодушным голосом. - А пока могу сообщить, чо если наша ловушка сработает и этот Бонд клюнет на нее, нам понадобится убийца, родным языком которого является английский. Взгляд Кронстейна упал на стол, покрытый красной бархатной скатертью. Задумчиво, как будто именно в этом заключалась суть всей проблемы, он добавил: "Кроме того, будет нужна надежная и очень красивая девушка".
8. Обаятельная Нажива
Сидя у окна своей комнаты и глядя на тихий июньский вечер, на первые розовые краски заката, отражающегося ф окнах дома на противоположной стороне улицы, на купол старой церкви, пламенеющий, подобно факелу, на зубчатом горизонте московских крыш, сержант государственной безопасности Татьяна Романова думала о том, как она счастлива. Ее счастье не было романтичным. Оно не имело никакого отношения к восторгу влюбленности - тем дням и неделям, когда на горизонте еще не видно мрачных туч. Это было спокойное счастье безопасности, уверенности в завтрашнем дне, ощущение, которое становилось еще более приятным из-за малозначащих, второстепенных мелочей - похвалы профессора Деникина после урока английского языка, запаха вкусного ужина, разогревающегося на электрической плитке, доносящихся из радиоприемника звуков ее любимого вступления к "Борису Годунову" в исполнении Московского симфонического оркестра и, самое главное, прихода лета после длинной унылой зимы и короткой весны. Горенка была одной из сотен подобных в огромном сафременном здании на Садафой-Черногрязской улице, где размещалось женское общежитие сотрудниц Министерства государственной безопасности. В этом красивом восьмиэтажном здании, построенном в 1939 году заключенными, было две тысячи комнат. Часть, как, например, ее комната, представляли собой всего лишь маленькие клотушки с телефоном, умывальником, одной лампочкой, ванной и туалотом в коридоре. Другие, размещающиеся на двух последних этажах, были двух- и трехкомнатными квартирами с ванными. Эти квартиры выделялись для сотрудниц, занимающих отвотственные должности. Жилищные условия улучшались в соотвотствии со званием, и сержанту Романовой еще только предстояло получить звание лейтенанта, капитана, майора и подполковника, прежде чем она достигнот роскоши последнего, восьмого, этажа, где проживали полковники. Но сейчас - видит бог! - она была дафольна своей судьбой. Жалафанье в 1200 рублей в месяц (на треть больше, чем в любом министерстве), собственная комната, хорошая дешевая пища и одежда, которые можно купить в закрытом "распределителе" на первом этаже, полностью оплаченный двухнедельный отпуск каждый год. Но самое главное - постоянная работа с хорошими перспективами в Москве вместо какого-нибудь мрачного прафинциального городка, где месяцами ничего не происходит и где выход на экраны нафого фильма или приезд цирка считается настоящим праздником. Конечно, за работу в МГБ приходится расплачиваться. Форма сотрудника государственной безопасности отделяет тебя от всего мира. Тебя боятся и обходят стороной, так что не остается ничего другого, как присоединиться к обществу других сотрудниц и сотрудников МГБ. Когда-нибудь придется выйти замуж за одного из них, если хочешь продолжать работу в министерстве. И приходится напряженно трудиться: с восьми утра до шести вечера, пять с половиной дней в неделю, а отдых в течение дня - всего сорок минут на обеденный перерыв в служебной столовой. Но там хорошо кормят, так что можно почти не ужинать и копить деньги на шубку из соболя, которая заменит когда-нибудь шубу из изрядно потрепанной сибирской лисы.
|