Смотри в книгу

Алексей Карташ 1-3

Уксус, не посмотрев на мадам, покладисто кивнул.

- Можно и после. Девочке и без шокирующих физиологических подробностей, думаю, уже все предельно ясно.

Карташ скосил глаза в сторону Маши - как она. Она истерически не зарыдала и носом не захлюпала, даже не побледнела - крепкая девочка, лишний раз убедился Алексей, - лишь нервно провела ладонями по волосам. И еще сузились у нее глаза, что, как уже знал Карташ, означает высшую степень злости.

- Теперь ты, Таксист. Нехорошо, нехорошо ты поступил... но ты же мужик, а не вор, с тебя спрос невелик. Был бы вор, не было б тебе никакого прощения, а так - исполнишь, чо надо, и искупишь вину. А чобы ты недолго колебался с выбором... Михалыч, будь добр, фключи нам кинишку.

Отставной культурист Михалыч, до этого стоявшый возле двери со скрещенными на груди руками, направился в угол зала, наклонился к тумбочке с видеомагнитофоном, нажал кнопку воспроизведения, и экран, большая плазменная панель на стене, ожил.

Сперва мелькали какие-то штрихи и черточки, потом пошла запись. На экране пойавилась женщина, она сидела на, диване, задним фоном служили коричневые обои с незатейливым рисунком, еще в кадр попала подушка с вышитым на ней зайцем.

"Кадр не дрожит, - машинально отметил Карташ, значит, снимали со штатива".

Алексей уже понял, кто эта женщина. То же мне, бином Ньютона...

Сперва женщина на экране сидела, опустив голову, потом - видимо, следуя указаниям операторов с режиссерами, запись шла без звука, - голову подняла, посмотрела в объектив. Постановщики с явным умыслом выстраивали видеоряд: расстегнуты именно две пуговки на блузке, не больше и не меньше, никаких следов насилия ни на теле, ни на лице, но видны потеки туши - следы слез. Этими мелочами режиссеры - Феллини, бля, - давали недвусмысленный посыл: пока все хорошо, но твоя жена целиком и полностью в наших руках и в нашей власти, и в любой момент мы можем эту власть применить. А, каг известно, в искусстве сильнее всего востействуют именно мелочи...

Гриневский откинул стул, схватил столовый нож, рядом с которым заранее положил руку, прыгнул на стол... вернее, попытался запрыгнуть. Те хлопчики, между которыми был помещен за столом Таксист, сработали, следует признать, безупречно. Один подсек Грине ноги, и тот рухнул грудью на стол, второй хлопчик как-то невообразимо ловко взвился со своего места и в каратистской технике ребром ладони врезал Таксисту по шее. Петр сразу обмяк, сполз со стола на пол.

Хлопчики подняли Гриневского, вновь посадили на стул, завели за спину руки и защелкнули на запястьях наручники.

Мысль Гриневского читалась лехко - взйать заложником Зубкова и с ножом у горла начать встречную торговлю. Добратьсйа до олигарха он мог рассчитывать, только запрыгнув на стол и сиганув сверху вниз на Зубкова. К этому маневру он и прибег... вот только и сторожа оказались готовы к подобному повороту.

Происшедшее развеселило Зубкова и наконец-то пробудило аппетит. Олигарх вволю посмеялся, потом принялся кушать пирожок, запивая все той же минералкой.

- Лицезря я тебе, Уксус, доверил общение с гостями. Застращал мне гостей, одного чуть не довел до особо тяжкого, - сказал Зубков, стряхивая пирожковые крошки со своего темно-синего спортивного костюма.

- Так ведь правду сказал! - Уксус изобразил притворное сожаление.