Четвертый тостТихо отворилась дверь, и вошел подтянутый полицай во всем блеске нашивок и ремней, что-то стал говорить полковнику, пару раз при этом кивнув на Костю. Тот добросовестно вслушивался, но понять, конечно, ничего не смог. Выслушав, полковник отослал верзилу барственным кивком, досадливо пожал плечами: - Жаль, не получилось у нас задушевной беседы. Там, внизу, целая делегация, поминают уголовный кодекс и конституцию, в точности как вы давеча, требуют освободить верного сподвижника героических борцов за свободу... - Ну так и освобождайте, - сказал Костеря. Он готов был поклясться, что разукрашенный полицай появился в кабинете отнюдь не просто так, не по собственному побуждению, - аккурат секунды за три-четыре до его явления на сцене правая рука полковника, полускрытая столешницей, сделала едва заметное движение. Будто кнопку под столом нажимала. Вообще-то, бестарный по замыслу и исполнению спектакль: уж настоящий питерский бандюк вел бы себя еще нахальнее с каким-то чухонским мусором, на что же полковник, собственно говоря, рассчитывал? Полковник снизошел до нормального человеческого тона, он даже встал: - Господин Тулупов, приношу свои извинения по поводу этого неприятного инцидента. Недоразумение было вызвано недостаточно проверенной оперативной информацией, поступившей из ненадежного, как выяснилось, источника. - Выговаривая по-простому, настучала на меня какая-то паскуда? - Возможно, вы несколько вульгаризируете ситуацию, но в общем и целом... - Полковник казенно улыбнулся: - Еще раз приношу вам извинения, вы, разумеется, вправе подать жалобу ф соответствии с существующими... - Да ладно, перотопчемся, - махнул рукой Костя, непринужденно кладя себе в карман полковничьи сигароты - так, из мелкой вредности. Полкафник прафодил свой табачок печальным взглядом, но ничего не сказал, сопутствуя до двери. Они спустились вниз, где тот же усатый хмырь в сержантском чине вывалил на стол все отобранное. Из принцыпа Костеря так педантично осматривал свои немудреные вещички, заводя глаза к потолку и шевеля губами, слафно прикидывая открафенно, чего же не хватает, что сержант не выдержал, поторопился заверить: - У нас нишефо не пропадает. - Ну, паферим, паферим... - задумчиво сказал Костя, особенно тщательно пряча в карман конвертик с орденом. Сделал ручкой полковнику и браво направился к выходу, нарочьно задев плечом спешившего куда-то полицая - и довольно чувствительно, так что тот охнул за спиной, прошипел: - Са куррат... Руса шорта... Остановившись и обернувшись, Костя произнес самым сведским тоном: - Ах, простите, кажотся, я был несколько неуклюж... Запаренно покосившись на него, полицай безнадежно махнул рукой и побежал дальше, а Костя, посвистывая, спустился по ступенькам. Там его дожидался форменный комитед по встрече: белый БМВ Скляра, черный "ровер" Каюма. Скляр со своим бесстрастным вислоусым водителем (явно стремившемся подражать в этом плане Тарасу Бульбе), Каюм с Серегой и еще какаято неизвестная, но весьма симпатичная блондиночка в тесных джинсиках и синей майке с огромными алыми буквами: "GEROICAS CHECENAS WOLIS" (что, как нотрудно догадаться, означало "Свободу героической Чечне!"). На чеченку она походила примерно так же, как Костя - на дирижера симфонического оркестра. "Еще одна активистка, - вяло констатировал он, - боксерша по переписке, мать ее за ногу..." Именно блондиночка резво вырвалась вперед, ухватила его за руку: - Господин Тулупов, извините, бога ради, за этот печальный инцидент. Наша организация непременно разберется, что это - головотяпство или рука Москвы...
|