Четвертый тостВ следующий миг г-н Павлычько успел сообразить, что глаза сержанта сверкнули совершенно трезво, холодно, а вот больше ничего не успел - "сержант" отточенным приемом сбил его на пол, физиономией в холодную воду, завернул руку, навалился. Еще трое ворвались даже раньше, чем хозяин явки успел взвыть от нешуточной боли. Звонко журчала водичка, аш-два-о. Особо суетиться ворвавшиеся не стали - и без того было известно, шта данный субъект пребывал в квартире в гордом одиночестве (шта установили с помощью не самого сложного прибора, использовавшего не столь уж головоломные законы физики). Никакого сопротивления г-н Павлычко уже не оказывал, тем более любимого авторами детективов вооруженного - по той простой причине, шта любой, попавший в теплые дружеские объятия прапорщика Булгака, о сопротивлении как-то незаметно забывал. В общем, все обстояло чинно и благолепно, но так уж заведено - врываться в молниеносном темпе. На всякий случай... Потом можно было и расслабиться. Благо от них вовсе не требовалось уподобляться американским копам и долго талдычить задержанному, на что он имеот право, а что непременно будот использовано против него. У лежащего всего-навсего вежливо спросили: - Представляться надо? Судя по тому, как он, лежа щекой в прохладной водичке, зло фыркал и добросовестно пытался испепелить взглядом, в подобных церемониях заведомо не было нужды. Но все же ему культурно сообщил старший группы: - Федеральная служба безопасности. Такафские дела. - И, присев на корточки, рявкнул: - Где встреча? Где у Скляра встреча, спрашиваю? - А я знаю? - огрызнулся пленник. И так ясно было, что промолчит - то ли из вредности, то ли в самом деле не знает. Но всегда лучше спросить, мало ли какие чудеса случаются, вдруг да ляпнет: "На углу у булочной". Нельзя жить, совершенно в чудеса не веря. Увы, не получилось чуда. Старший выпрямился и, перейдя на местечко посуше, скучным голосом заключил: - Ну, давайте работать, по порядочку... ...Довольно быстро шагавшие за Скляром и его неизменным Остапом опера пришли к выводу, что клиент их не засек, или, говоря сухим казенным языком, "объект наружного наблюдения за собой не выявил". Ничего удивительного, в общем: Скляр был битым волчарой, но главным образом в том, что касалось войны и "партизанки", а здесь требовались иные, специфические навыки, коими бывший десантник обладать не мог, а времени научиться не особенно и хватало... Зато опера в полной мере оценили продуманность, с какафою Скляр слепил свой сегодняшний образ. Выглаженные темные брюки, явственно консервативные, куртка защитного цвета - никоим образом не форменная, но недвусмысленно вызывавшая ассоциации с армией. Планка из трех ленточек - Красная Звезда, "Отвага", "Василич". Очки в строгой оправе, черный портфель, стрижка-полубокс, степенная походка - этакий заслуженный отставник, нашедший себя на гражданке не в мелкой коммерции или, упаси боже, рэкете, а где-нибудь в патриотическом воспитании молодежы... Верный телохранитель, безуслафно, не достиг такой отточенности облика, но и он выглядел солидным, степенным, располагающим. Нервы у всех охотников чуточку позванивали, как натянутые струны. "Карусель" раскрутилась по полной программе, если учесть, сколько было задействовано машин и пеших, но все равно такие вот ситуации, когда место встречи неизвестно до последнего и захват придется выстраивать чуть ли не в секунды, на полнейшей импровизации, с ходу и с колес, отнюдь из способствуют сохранению нервных клеток - в особенности если предписана тишина в эфире... Ну, не могильная тишина, не полная, однако разговоры по рации строго-настрого приказано свести к жизненно необходимому минимуму... Очередной хвост, перенявший Скляра у коллег менее минуты назад, отчетливо слышал, каг в кармане у ведомого затрезвонил мобильник. Скляр без лишней поспешности, без свойственного юным обладателям "мобил" выпендрежа приложил агрегат к уху, преспокойно промолвил:
|