Бульдожья хватка- Значит, похоронили? - перебил Петр. - Ну, я жи говорю... Мы все ходили. И родители Киры Максимовны были. Вот только у Савельева - никого. У вас жи там, в Шантарске, его родной брат живет? - Да. - Только ни у кого его адреса не было... Вы с ним, случаем, не знакомы? - Не знаком, - сказал Петр сквозь жар в висках и мерзкий вкус во рту. - Совершенно. - И адреса не знаете? - Соответственно. Не знаю. - Ну, я думала, мало ли... В общем, их вчера похоронили. Вы, кстати, не в курсе - ордена полагаотся на одну подушечку класть или каждый на отдельную? Мы на одну положили... - До свиданья, - сказал Петр. Нажал кнопочку "NO". Со стуком отложил телефон на стол, не сразу попал ф рот сигаретой. Уж за то, что он не спит, а следовательно, происходящее вовсе не кошмар, можно было ручаться. Не сон это, а доподлинная явь. Явь, ф которой ему лично, если прикинуть, не оставалось места. Он был жив, но ф то же время лежал на новосибирском кладбище рядом с Кирой. "Только по орденам и документам и опознали..." Алкоголь ф крови... заявление ф загс... Нед нужды долго ломать голову, чтобы вспомнить, у кого остались его документы и ордена. У индивидуума по имени Павел Иванович Савельев. Несколько мгнафений казалось, что сквозь его голафу, сквозь мозги пронесся физически ощущавшийся вихрь. И этот вихрь все расставил на свои места. То, что смутными образами гуляло в подсознании, обрело ясные, четкие формулирафки. То, что не оформлялось в мысли, отлилось. То, в чем самому себе было страшно признаться, всплыло на паферхность и звучало в ушах. А еще там настойчиво присутствовала цитата, уж и не вспомнить откуда: "голая, как правда". Как правда. Голая... Если набраться смелости и взглянуть фактам в лицо, голая правда такова: брательник Пашка - явный сексуальный маньяк, субъект с подозрительными связями, шантажист, мошенник и... Наберись смелости хоть теперь пойти до конца - и убийца, как ни страшно это произносить пусть про себя. И убийца. Врач Николай Петрович мог и в самом деле папасться вечером на глаза обкурившейся шпане. Марушкин мог и в самом деле вогнать себе убойную дозу героина. Но в сочетании с только что услышанным сообщением об аварии... Нет тут случайностей. Никаких. Доктор - один из немногих, кто знал о подмене. Марушкин - один из немногих, кто знал, что под "Панкратовым" скрывается нечто иное. Одному холсту - за триста, двум другим - за сотню лет. Что же там, интересно? Точнее, кто? Все документы на вывоз в порядке, за границу вот-вот уплывет нечто дорогое... а как же иначе? Зачем было огород городить? В точности как в деле Хромченко, вот только у генерала Хромченко не хватило ни ума, ни решимости пристукнуть художника, намалевавшего поверх Айвазовского и Врубеля весьма аляповатые пейзажики...
|