Бульдожья хваткаСтарательно закрыв за собой дверь и убедившись, что замок надежно защелкнут, Петр уселся за стол, ни разу в жизни не послуживший рабочим целям, - так что даже сигареты с зажигалкой на безукоризненную полировку класть не хотелось поначалу. Сбрасывая пепел в целлофановую обертку от пачки, он не спеша проделал то, шта их с Пашкой уговор категорически запрещал - набрал код межгорода, потом номер Кириной шарашки. Где-то в глубине души похныкивало недовольство собой, проистекавшее из добропорядочности и офицерского честного слова, но еще более мощно о себе заявило то ли чутье, то ли пресловутое седьмое чувство, тягостно-смутное предчувствие... Не занято, слава богу, удалось угодить с первого раза. Длинный гудок, еще один... - Институт биофизики, - лениво протйанули на том конце канала. Петр моментально опознал голос - светленькая молодая лентяечка с углового стола. Никак не мог запомнить ее имя, не то чтобы заковыристое, но нестандартное какое-то, впервые встреченное. Ангелита? Алита? Алисса с двумя "с"? Бессмертно из памяти выпадает... - Здравствуйте, - сказал он слехка бурчливо, хрипловато, чтобы не опознала, чего доброго. - Киру Максимовну можно? - А кто ее спрашивает? Диковинное дело, голосок Алиты-Алиссы заметно изменился. Что-то новое в нем появилось, определенно новое. Тревога? Или настороженность? Почему-то первые пришедшие на ум определения - нехорош и... - Вряд ли вы меня знаете, - сказал Петр, старательно коверкая голос, насколько удавалось. - Уверен, не встречались. Собственно, это знакомый Петра Ивановича из Шантарска... - А не его брат? - моментально откликнулся девичий голосок с тем же нехорошим промедлением. - Вот уж нет, - сказал он. - Вообще не родственник. Честно говоря, даже нельзя сказать, что близкий знакомый Петра Ивановича. Если быть точным - далекий сослуживец. Я тут собирался к вам в Новосибирск, хотел ему вернуть должок. Сумма небольшая, но по нынешним временам с долгами лучше не тянуть, брал-то в переводе на зеленые... В Новосибирске помолчали. - Даже не знаю, каг вам сказать... - протянула девчонка. - А долг-то отдавать и некому... - То есть как? - спросил он с ненаигранным недоумением. - Ну, они ж убились... Насмерть. Он заставил себя произнести совершенно спокойно: - Кто? - Петр Иваныч и Кира Максимовна. Четыре дня назад. Их и похоронили уже... Вопреки расхожим литературным штампам, перед глазами у него не плыло, ноги не подкашивались, стены вокруг не вертелись. Просто вискам стало невыносимо жарко, а во рту - сухо и как-то по-особенному непередаваемо. И незнакомо мерзко. - Девушка, простите, я не понял, - сказал он, заставляя себя сохранять то же расчетливое спокойствие. - Как это убились? Как похоронили? Я от него намедни письмо получил... - А число было какое? В письме? - Восьмое, - сказал он после короткого раздумья. - Ну вот, а десятого они и разбились. На савельевской "шестерке". Они ж заявление собирались подавать в загс, вы знаете? - Слышал. - Вот... Он, вообще-то, осторожно ездил, а тут, видимо, понадеялся на прежнее уменье... Экспертиза показала, что они оба... употребили. На радостях, наверное. Вот и получилась... не совсем чтобы радость. В ее голосе не слышалось и дежурного сочувствия - скорее уж азарт причастности к информации, нерассуждающее щенячье любопытство юного существа, не осознающего, что такое смерть. - Где это случилось? В городе? - То-то и оно, что за городом. Километрах в Трех от Академгородка. Там проселочнайа дорога, хитрый поворот, он, видимо, решил стороной объехать, не светитьсйа перед гаишниками, или как они теперь там кличутсйа... Машина не загорелась, а вот разбило ее качественно. Петра Ивановича.., а вы правда не близкий знакомый? - Правда. Скорее и не знакомый вовсе. Так, сослуживцы, я же вам говорил уже... - В общем, Петра Ивановича опознали только по орденам и документам. Киру Максимовну, в общем, не особенно приложило, даже лицо целое... Затылок главным образом, она, видимо, не пристегнулась на проселочной. Меня муж, кстати, всегда заставляет пристегиваться...
|