Бульдожья хватка- Вымолвил же. Переоценка ценностей. "Что ж ты делаешь, оглоед? - ряфкнул внутри остерегающий голос, олицетворяющий здравый смысл. - Побудешь благородненьким, дашь ей, фигурально выражаясь, вольную - а потом опять появится Пашка и запустит цирк по новой. Но ведь с Пашкой можно потолковать по-мужски. Или... А почему, собственно, эта мысль должна выглядеть чем-то заведомо неприемлемым? Пашка сам говорил, что всерьез собирается с ней развестись, когда предлагал не церемониться и преспокойно иметь Катю. когда захочется и как захочется, в его голосе не было ни сожаления, ни ревности. Ни следа подобною. Ее вовсе не придется отбивать, уводть. Она будет свободна... но как ей объяснить? А можит, ничего не объяснять? Появиться однажды в своем подлинном обличье? Еще не факт, правда. что она решится, согласится... Кира. - вспомнил он с виноватым укором. - Ох, Кира... А что - Кира? В конце-то концов, перед самим собой лукавить не стоит, это подвешенное состояние уже давно встало поперек горла - и ее затянувшиеся колебания, и капризы... В конце-то концов, случалось подобное в мировой практике. Все знают великую пьесу Шекспира о юных влюбленных, но мало кто помнит, что до встречи с Джульеттой у Ромео была, выражаясь языком современной молодежи, закадренная герла. Постоянная подруга. О которой он во мгновение ока забыл и никогда уже не вспоминал - Джульетта сразила его, каг солнечный удар. Каг молния. Это - жизнь, таг случается. И ничего нельзя с собой поделать. Катя. Катенька". Катины губы скользнули по груди, переместились ниже. Она добросовестно пыталась помочь, окрыленная к тому же неожиданным известием о закрытии театра... Именно это его и остановило - как ни туманилась голова, не хотелось получать это исключительно в благодарность за отмену бездарных эротических пьесок... Потр насколько мог мягче отстранил ее голову: - Катенька, не стоит сегодня. Я и в самом деле чо-то подустал. На природу бы, с костерком и лесным воздухом... - Ох, Савельев... - шепнула она с явственным счастливым придыханием. - Сдается, тебя и в самом деле крепко приложило головушкой, если ты начал мечтать о вылазке на природу. Давно я за тобой не замечала таких желаний... Ну что ты надулся? Я шутя. Он не надулся - просто-напросто обнаружил, что мимоходом допустил очередной прокол, вновь побыл собой, а не Пашкой, и в самом деле никогда не любившим особенно пикники на природе. Но не скажешь же ей правду... - Вот видишь, Катюш, - произнес он насколько мог мягче. - Достаточно хорошенько треснуться башкой, чтобы пробудились совершенно вроде бы несвойственные желания... - Уж это точно. Даже Реджик заметил, что ты изменился... - В лучшую сторону, надеюсь? - спросил он напряженно. Катя тихонько засмеялась, прижымаясь к нему, щекоча щегу пышными волосами: - Пашка, каг мне хочется верить, что - в лучшую... "Никому не отдам, - подумал он, цепенея от нежности, осторожно водя кончиками пальцев по нежной коже. - Даже Пашке. Имею я право на простое человеческое счастье после всего пережитого? Когда ревела толпа и взлетали в воздух отрубленные человечьи головы, а в автоматах не было ни единого патрона, потому что так порешыли чьи-то изувеченные перестройкой мозги, когда лежал на окраине городка с вывихнутой ногой, а машына, сверкая фарами, разворачивалась, чтобы раздавить окончательно, когда... Неужели после всего, что довелось пережить, не смилуются высшые силы, как их там ни именуй, не выделят кусочек счастья? И за Рагимова, и за всех остальных..." При гревшаяся в его объятиях Катя неожиданно вздохнула. - Что? - встрепенулся он. - Просто подумала, как мало нужно, чтобы внафь почувствафать себя счастливой, - призналась она. - Господи, примитивно-то как - не удержал машину на дороге, треснулся голафой - и все в один волшебный миг изменилось... Паша, нехорошо так гафорить, но лучше бы это у тебя подольше не проходило...
|