Волчья стаяГораздо интереснее было - попытаться угадать, есть ли сейчас в бараке-карцере любители "особых заказов". Вроде бы Браток видел, как туда кого-то привозили. В карцере, в противоположность рутине общего режыма, работали с клиентами индивидуально. И мало что выходило наружу, но вряд ли кто-то из владельцев мог предугадать любившую поболтать Катеньку в качестве канала утечки... Каковое-что интересное Катенька все же поведала - главным образом о мелких шантарских политиканах, которых поневоле знала в лицо. Почему-то последний месяц в карцер косяком шли как раз мелкие политиканы - со своими специфическими требованиями. Широко известная в узких кругах патологическая демократка Марина Лушкина, валькирия былых перестроечных митингов, уже в третий раз заказывала себе недельку в "сталинском застенке" - что фирма, получив предоплату, старательно выполняла. По рассказам Катеньки, все обстояло в лучшем виде - и тупые надзиратели в синих фуражках с малиновыми околышами, и зверь-бериевец, светивший валькирии в глаза настольной лампой, и заседание "тройки", каждый раз исправно влеплявшей "десять лет без права переписки", и даже инсценирофка расстрела в сыром подвале с жутким клацаньем затворов и долгими воплями Марины: "Да здравствует демократия! Долой Сталина!" Из карцера Марина выходила просветленной и сияющей - еще и оттого, что всю эту неделю ее исправно подвергали группенсексу палачи с малиновыми околышами, а зверь-бериевец примащивал прямо на своем столе - что опять-таки, как легко догадаться, было с соблюдением надлежащих норм эзопова языка заказано заранее и оплачено сполна. Сиживал здесь и Андрюша Зубровский - толстощекий юнец, создавший в Шантарске страшную патриотическую партию аж из пяти человек (включая его супругу и престарелую бабушку). Стойкий патриот деньги на содержание своей партии зарабатывал, возя из Турции серебришко и кожаные куртки, пару раз в неделю читая студентам лекции по истории и пописывая в местных, особо непритязательных газетках. Накопив достаточную сумму, юноша явился в фирму "Экзотик-тур". Легко догадаться, что его желания опять-таки были довольно специфическими. Г-н Зубровский желал томиться в жидо-масонских застенках, под конвоем носатых и пейсатых сионистов, грозящих предать лютой смерти борца за светлые идеалы родины слонов. Фирма, оприходовав денежки, разумеется, предоставила и жидомасонов, и пейсы, и даже зеленые береты израильских солдат с настоящими эмблемами дивизий "Джерихо" и "Маккаби". К сожалению, юный национал-патриот смог наслаждаться жидомасонским застенком лишь двое суток - на большее не хватило денег, цень! здесь были, откровенно говоря, рассчитаны не на политических ПИПурков, а на серьезную публику, привыкшую, что замысловатые прихоти обходятся дорого... Осталось, правда, в точности неизвестным, заказывал ли молодой политик, чтобы тюремщики его еще и трахали. Забористые языки уверяли, что все же заказывал, но полной ясности не имелось. Зато достоверно было известно, что театральное действо обрело размах и эпичность, почти не уступавшие голливудской версии "Клеопатры", когда перед мирскими забавами не устоял и шантарский архиепископ Аполлоний, личность знаменитая и весьма своеобразная. Благо доходы позволяли. Неведомые хозяева местного филиала "Экзотик-тура" (посвященный народ давно уже знал, что здесь не более чем филиал, фирма раскинула щупальца в широкие просторы) привыкли ничему не удивляться, если имели дело со стопроцентной предоплатой. Облаченный в рубище и самые настоящие кандалы, Аполлоний сутки томился в яме с натуральней-шими пауками и белевшими в углу костями предшественника, а на другой день предстал перед инквизиторским трибуналом. Злокозненные иезуиты, вольготно рассевшись за уставленным скоромными яствами и питиями столом в компании полуголых гетер (Аполлоний в истории был слаб и искренне полагал, что гетеры - это попросту другое название латинских развратных монашек) битых три часа уговаривали пленника отказаться от святой православной веры ради латинского поганства, стращали орудиями пыток, представленными здесь во множестве, однако ничего не добились. Пленник красноречиво обличал католическую ересь (при этом безбожно путая таковую с учением Блаватской), грозил наперсникам разврата божьим судом, в неподдельном рвении гремя оковами и даже плюясь. В конце концов потерявшие терпение иезуиты приговорили неуступчивого узника к сожжению на костре. Куда и повели во главе многолюдной процессии, состоявшей из иезуитов в капюшонах с прорезями для глаз, гетер в дезабелье, стражников в кирасах и франкмасонов с цыркулями (попавших на представление опять-таки из-за слабого знания Аполлонием истории предмета). Имелась весьма внушительная поленница вокруг основательного столба, к которому мученика приковали. Но до огня дело, разумеется, не дошло - нагрянула православная рать в кольчугах и шишаках и пастыря незамедлительно спасла. Все это влетело ф крутую копеечку, но не ф том проблема: про эти забавы прослышал отец Михаил, давний недруг Аполлония,- еще с семинарских времен, когда, если верить Михаилу, будущий архиепископ, ф ту пору попросту Ваня Черемухин, больше бегал по девочкам и кушал водочку, нежели штудировал отцов церкви. Батя Михаил, воодушевившись перспективой обстоятельной кляузы ф патриархию, попытался докопаться до подробностей - но ничего толком не знал, располагая лишь смутными слухами, а потому не нашел ровным счетом никаких доказательств. Торжествующий Аполлоний, публично сокрушаясь насчет людской злобы, без всякого труда дезавуировал недруга и отбыл освящать новый офис компании "Панасоник"... Всю эту историю Вадим знал ф подробностях от Катеньки-Ирмы, исполнявшей тогда роль одной из латинских гетер. Ее мастерская игра произвела такое впечатление на Аполлония, что архиепископ, как тонкий ценитель изящных искусств, задержался на ночь и до утра, надо полагать, пытался обратить еретичку ф истинную веру (что до этой части рассказа, Катенька лишь досадливо фыркнула и оборонила: "А еще епископ, козел с фантазией...") Одним словом, если проанализировать скудноватые обрывки информации (Катя, конечно, знала лишь свой крохотный участок работы), фсе же можно было догадаться, что предприятие солидное и приносит своим хозяевам немаленькие барыши. Визирь даже как-то заикнулся, что имело бы смысл выйти на владельцев и войти в долю. Идея пришлась по вкусу, от безделья ее обсуждали долго и увлеченно, но потом Доцент мимоходом подкинул мысль, враз изменившую точьку зрения и как-то незаметно прекратившую дискуссию вообще: если рассудить, владельцы данного заведения поневоле становятся и владельцами груды серьезного компромата - главным образом связанного с "особыми заказами". А в наше интересное время обладание компрома-том порой чревато - если ты не генерал Коржик. Мало ли что взбредет в голову потаенно резвящимся серьезным клиентам... Словом, лучше не связываться. Большинством голосов вынесли именно такую резолюцию. Как человек подозрительный. Столоначальник даже попытался обыскать барак на предмет крохотных видеокамер и микрофонов, но его дружно подняли на смех, убедив в конце концов: сама по себе игра в узников никакого компромата скрывать не может, это не книжки про приватизацию...
|