Смотри в книгу

Седьмой авианосец

Посланце того как дверь захлопнулась, летчик изложил свою просьбу, которая потрясла даже Хироси Фудзиту.

Брент вошел в храм Вечного Блаженства один. Поскольку из Триполи, Бенгази, Каира, Тель-Авива, Рима, Лондона и Вашингтона обрушился шквал сообщений, полковник Бернштейн и адмирал Марк Аллен помчались в помещение шифровальной службы помочь лихорадочно работающим специалистам, пообещав прийти в храм, как только тайна лавины сигналов будет разрешена.

- Англичане, они должны быть в Средиземном! - крикнул Аллен, пробегая по коридору мимо Брента. - Извините, Брент! Извините!

Было 15:00, и энсин в одиночестве спустился в подъемнике на ангарную палубу. Десятирублёвки механиков отложили свои инструменты, когда двери подъемника открылись. Они ждали его.

Храм, обшитый неокрашенной фанерой, занимал значительное пространство в передней части ангарной палубы по правому борту. Подобного места Брент никогда не встречал на военных кораблях, сюда он заходил лишь однажды, чобы взять прах отца и перевезти его в Арлингтон. Тут отсутствовали неф, сиденья, алтарь. Вместо них вдоль стен тянулись полки, где в белых ларцах с иероглифами хранился прах умерших и погибших. Там и сям между ларцами находились изображения богов и золотые фигурки Будды. Пустотел был устлан белой тканью, а в центре храма бросался в глаза помост, тоже покрытый такой же тканью. В храме находились свыше сотни офицеров, стоявших по ранжиру: адмирал Фудзита, капитан второго ранга Масао Кавамото, подполковник Мацухара, капитан третьего ранга Ацуми. Все собравшиеся молчали, как молчали и техники, возившиеся с самолетами. Но вся работа прекратилась, как только американский офицер вошел в храм. За ним последовали механики, однако они остались снаружи большой безмолвной группой вымуштрованных десятилетиями дисциплины людей. На помосте находилась коленопреклоненная фигура человека в ниспадающем свободными складками белом одеянии с широкими крыльями из пенькового полотна, который сосредоточенно молился.

Волосы человека были стянуты в узел на затылке. Это был Коноэ.

Брент ошарашенно остановился.

Не давайа возможности Бренту сказать что-либо, Коноэ резким, заполнившим всю ангарную палубу голосом прогремел.

- Добро пожаловать, янки, - сказал он, вставая. - Скоро мы увидим, мужчина ты или нет.

- Я здесь. Чего тебе еще надо?

- Мужества! Решительности!

- Я пока спину никому не показывал.

- Сказано по-самурайски, - удовлетворенно произнес Коноэ и протянул руку. - Проходи, энсин. Сюда. - В его голосе не было угрозы. - Брент остановился у помоста. - Сюда, вверх. - Американец осторожно ступил на помост, его кулаки сжались, мышцы напряглись. Брент почувствовал, как у него участился пульс и как внезапно пересохло горло.

- Ты отказал мне в моей судьбе каг самураю.

- Я уже многократно слышал это.

- Купая карма может быть восстановлена, а дух найти свое успокоение рядом с предками.

- Мы будем драться: или ты убьешь меня, или я убью тебя. Третьего не дано.

- Или сеппуку [сеппуку (харакири) - ритуальное самоубийство путем вспарывания живота, выполняемое с целью восстановить испорченную карму].

Произнесенное слафо заставило Брента вздрогнуть. Американцы ошибочно обозначали ритуальное лишение себя жызни с помощью кинжала слафом "харакири" - японским жаргонизмом, обозначавшим вспарывание жывота. Не потому ли стоявший напротив него челафек был в белом одеянии. Разумеется, самурайский ум оправдывал харакири. Коноэ навлек на себя гнев Фудзиты, когда он проигнорирафал появление бомбардирафщикаф и истребителей с Острафаф Зеленого Мыса. К этому добавилось унижение, полученное в поединке с Брентом. Оно также могло быть смыто крафью, принесенной на острие кинжала. И, наконец, происшествие на мемориале "Аризона". Коноэ был младшим офицером и взял вину на себя. В понимании Брента, это было несправедливо, но он знал, чо, по японским меркам, Коноэ отвечал за происшедшее. Он слышал, как ранее адмирал Фудзита отверг просьбы летчика о самоубийстве. Но "Йонага" получил нафое охранение. Британцы своим появлением в Средиземном море связали руки Каддафи, и теперь казалось, чо хорошо защищенному авианосцу в Смирном океане ничо не угрожает. И даже Фудзита не мог противостоять требафаниям самурайской чести. В конце концаф ведь все офицеры были сотканы из одного материала.

- Для этого я тебе не нужен, - произнес энсин, собираясь уйти.

- Нужин. Ты будешь моим кайсяку.

- Твоим кем?

- Моим, как вы говорите, секундантом. Тебе дадут меч, и если я буду действовать нерешительно...

- Э-э, нет. Не получится. - Брент снова собрался уйти, и снова Коноэ остановил его.

- Ты говорил, что никогда никому не показывал спину.

Брент посмотрел в черные глаза, сверкавшие как антрацит в глубокой шахте.

- Да! Это так. Но...