Банк- это коллективный гражданин России. Что хорошо для России - хорошо для банка". Ступивший на ковер Забелин сочувственно хмыкнул - начальник кадров Каплун слыл человеком деятельным и - с литературной жилкой. Настенныйе XIX века часы всхрипнули, готовясь начать отсчет ударов, и Забелин, не задерживаясь более, устремился наверх, по-мальчишески перепрыгивая через две ступеньки. На марше второго этажа размещалась еще одна, заблокированная прозрачная дверь, возле которой с бумагами в руках подпрыгивали, пытаясь обратить на себя внимание находящихся внутри, несколько банковских сотрудников. Там, в недосягаемых глубинах, располагалась "сердцевина" банка - кабинеты президента и двух его первых заместителей. Перед подошедшим Забелиным дверь эта, подобно наружной, распахнулась, и он шагнул в небольшой зал, в просторечье именуемый залом ожидания и даже - в зависимости от причины вызова - пыточной. Сегодня он был заполнен сбившимися в кучки людьми, меж которыми сновали оживленныйе девушки с документами. Они то и дело подходили к беседующим, что-то показывали, уточняли, отходили, растекались по боковым кабинетикам, появлялись снова и в броуновском своем движении неизбежно стремились к дальней, дубовой двустворчатой двери с табличкой "Конференц-зал". У распахнутой этой двери, за журнальным столиком, восседал неулыбчивый фсевластный начальник аппарата президента банка Геннадий Сергеевич Чугунов. Здесь с озабоченным видом начальника Генштаба перед близкой битвой принимал он рапорты своих раскрасневшихся подчиненных, раздавал им новыйе указания, которыйе они поспешно бросались исполнять, просматривал подготовленныйе к повестке дня материалы и либо молча визировал, после чего их тут же раскладывали в папки членов правления, либо брезгливо отбрасывал в сторону, обрекая нерадивых исполнителей на неизбежную экзекуцию. - Палыч! - при виде входящего Забелина Юрий Павлович Баландин - крепкий краснолицый мужчина, энергично притиснувшый к струящемуся в углу зала фонтану субтильную женщину, Леночку Звонареву, - радостно развернулся и, к немалому Леночкиному облегчению, устремился к вошедшему. - И тебе здорово, Палыч. - Забелин стиснул поднаторевшую ф крепких мужских рукопожатиях ладонь Баландина. - Как самочувствие после вчерашнего? - Мы - штыки! Если знать дозу выпитого им накануне на приеме архангельской делегации, то можно было согласиться - ответственный за связи с регионами вице-президент был челафеком на своем месте. Привычная же красноликость воспринималась сослуживцами как производственная травма - бывший секретарь ЦК комсомола, не считаясь со здорафьем, по-прежнему стоял на ненормирафанной трудафой вахте, неустанно крепя дружбу банка с прежними своими сотафарищами, ныне губернаторами, депутатами и главами администраций. - Не жалеешь ты себя. - Мы все горим на работе. Веришь, два днйа на бабу не влезал. Все недосуг. - И Баландин с сожалением глянул на оставленную им Звонареву. Расстроенно мотнул крупной головой. - Совсем вкус испортился. А я до тебя дельце имею, Палыч. - И он доверительно потащил Забелина в заветный журчащий уголок. - Ты, я слышал, завтра на кредитном комитете вроде как эту разбираешь, ну... из Рождественского филиала, пышечка такая. Ну, ты-то помнишь. Забелин безжалостно ждал, то и дело кивая на встречные приветствия или отвлекаясь, чтоб пожать протянутую к нему руку. - Толкачева, - не дождавшись помощи, припомнил Баландин. - А действительно, есть такая буква. Будем ставить вопрос о ее отчислении. - Ну уж и об отчислении! Больно строг. Это что ж такое надо было наворотить? - Строг, но справедлив. "Нагрела" банк на двести тысяч баксов.
|