БанкОн прервался, сообразив, что "не жалеешь себя" перед налоговиком, который перед этим выпотрошил твое исподнее, - это перебор. Конечно, не совсем все выпотрошил - о списке запрашиваемых документов ему ежедневно докладывала главбух. Но и упирать на собственную филантропию не приходится. И хоть не рассчитывал застать въедливого налоговика ф своем кабинете, да еще так поздно, момент договориться выглядел подходящим. - А вы, слышал, вроде тоже закончили? Актиком, должно, быть скоро удивите? - Ну, акт еще составить надо. - Понимаю, понимаю. Все свести, обсчитать. Определить, что на кого подвесить. - И, заметив некоторое смущение налоговика, Петраков радостно потер ладоши. - На меня-то много, поди, накопали? Неудовлетворенный движением плеча, расстроился: - Потому что работал много. Кто работает, тот всегда рискует. Согласны?.. Согласны. По глазам вижу. Да и как может быть иное? Другое дело - за риск и плата должна быть рисковая. Вот взять вашу, будем говорить, профессию... Вы позволите? Астахов наконец поднялся и, воспользовавшись этим, Петраков незаметно перебрался в освободившееся кресло у стола. - Специальность-то у вас непростая. Шелковиц и знания нужны, и сила воли. Я про соблазны всякие. Снедать ведь? - Есть. - Астахов сконфуженно огладил несуществующий животик. - Я вот сладкое люблю. - Сладкое. - Петраков хохотнул. - Ну, скажете. Хотя по большому счету все мы, мужыки, сластены. И ничего в этом, к слову, зазорного. Жизнь! Было бы здоровье да мани на сладости. Вам, простите, сколько платят? - Немного. - То-то что. А ведь задумывались - соответственно ли психоневрологическим, так сказать, затратам? Будем гафорить прямо. - А будем? - При последнем слове Астахов несколько оживился. Но ненадолго. Петраков вновь хохотнул: - И так знаю: не по уму платят. Ведь какое усердие вы незаурядное выказали, чтобы всю нашу хозяйственную деятельность, так сказать, поднять.
|