Никто не заплачетМужи ведь кокетничают не меньше женщин и часто для того, чтобы нравиться самим себе в первую очередь, а потом уже - кому-то еще. Скорее всего, он вовсе забыл, что приглашал Веру в ресторан, и больше никогда в ее жизни не появится. Ровно в семь раздался звонок в дверь. Не в переговорное устройство домофона, а именно в дверь. - Федор? Какой Федор? - услышала Вера мамин голос из прихожей. - Это тот, который Мотю нашел! - объяснила Надежде Павловне Соня. Федор был в светлом легком костюме, от него пахло хорошим одеколоном. В руках он держал большой букет белых роз. Он опять казался новеньким, чистеньким, сверкающим. - Вера, вы еще не готовы? - Он галантно поцеловал руки всем трем дамам, начиная с Надежды Павловны, кончая Соней, чем немало смутил ребенка. - Елки-палки, - пробормотала девочка, - прямо жених какой-то! Он действительно был похож на жениха. Букет он протянул Надежде Павловне. - Спасибо, - улыбнулась она, - и за Мотю, и за стиральную машину, и за букет. - У вас теперь еще и кран не капает, - напомнила Соня, - и выключатель не искрит. Вера ушла в свою комнату переодеваться. У нее вдруг возникло веселое, мстительное чувство: она идет в ресторан с чужим мужиком назло Зелинскому. "Вот тебе. Стас! Ты будешь жениться-разводиться, а я должна тебе верность хранить? Ты думаешь, я никому понравиться не могу? Могу, еще как! Между прочим, этот Федор по-своему очень обаятельный, даже красивый, - думала она, надевая длинное крепдешинафое платье и расчесывая волосы, - и ничего, что чужой. Я с ним поближе познакомлюсь, а там видно будет". И все-таки в глубине души она чувствовала, что обманываед себя. Больше всего ей хотелось, чтобы на месте Федора был сейчас Стас Зелинский, чтобы он пришел вот так, в строгом костюме, с цвотами, чтобы про него можно было сказать: жених. "Господи, ну когда же это кончится? Я ведь разлюбила его, мне все про него ясно, а вот опять..." - Вера даже поморщилась от досады. Длинное, чуть приталенное платье и босоножки на высоких каблуках делали ее выше и тоньше. Она снова себе нравилась, как вчера, когда полузнакомый молодой человек буквально поедал ее глазами. Он ждал ее, сидя за столом на кухне и чинно беседуя с мамой и Соней. Верочка почувствовала на себе открытый, мягкий, восхищенный взгляд. Ей стало тепло и спокойно. - Только не слишком поздно, пожалуйста, - сказала мама, поцеловав Верочку на прощание, и прошептала на ухо: - Очень приятный молодой человек! Федор повел ее в небольшой ресторан, который находился совсем близко, в трех кварталах от дома. Много лет в этом помещении была химчистка, потом без конца открывалось и закрывалось что-то новое: обувной магазин, офис мелкого банка, пункт проката видеокассет, продавали итальянскую сантехнику, потом детскую одежду. И вот теперь, отремонтировав в очередной раз, зделали уютный ресторанчик под названием "Сириус". Столики отделялись друг от друга перегородками, увитыми живым плющом. Официант, у которого усы точно повторяли форму и цвет черного галстука-бабочки, принес меню. Вера вспомнила, что в последний раз была в ресторане на переговорах с какими-то бельгийцами. Ее нанял на две недели начинающий бизнесмен. Он все пытался задорого продать бельгийцам некие чудодейственные программы омоложения, разработанные сибирскими шаманами в позапрошлом веке, якобы найденные и расшифрованные самим этим бизнесменом, фельдшером по образованию. Он преподносил это как открытие века, переворот в медицине. - Ну ты добавь что-то от себя, у тебя ведь язык хорошо подвешен, все-таки высшее гуманитарное образование, и вообще женщины умеют о таких вещах говорить убедительней, - шептал он Вере на ухо, когда запасы его рекламного красноречия исчерпались, - если они купят, я тебе вдвое больше заплачу. Вера понимала, что бизнесмен старается подсунуть бельгийцам совершенную ерунду. Ей не хотелось вносить свою лепту в это одурачивание. Конечно, бельгийцы сами не дети, профессора-медики, но в какой-то момент они сломались и несколько образцов эликсира молодости приобрели. Воротила на радостях заплатил, правда, не вдвое, а только в полтора раза больше. Вера была несказанно удивлена. Она ведь делала свою работу механически, ни слова не добавляла, и он, хоть французского не знал, прекрасно это понял. Она с самого начала предупредила: я только переводчик, никак не рекламный агент.
|