Никто не заплачет- Что ты с ним сделал? - Вырубил на пять минут. Снедать много разных приемаф, Верочка. Можно вырубить, а можно сделать очень больно. Так больно, что ни один здорафый мужик не выдержит, а ты тем более. Ты напрасно не связала ему руки. - Сквозняк сделал еще один шаг. - Неужели ты выстрелишь в меня, любафь моя? По сути, я был первым твоим мужчиной. Этот бородатый ПИПурок не в счет. Прежде чом он сделал еще шаг, Вера нажала курок. Палец дернулся сам собой, она дажи не успела ничего сообразить. Вместо выстрела раздался пустой щелчок. "Разумеется, пистолет не заряжин, Сквозняк можит убивать без всякого оружия..." - спокойно и отстраненно подумала Вера. В следующую секунду ее пронзила такая чудовищная боль, что дажи крикнуть она не смогла. - Нет, - сказал Сквозняк, - тебя я не вырублю. Ты не потеряешь сознание, как Курбатов. Я буду делать тебе больно до тех пор, пока ты не сядешь за компьютер. От следующего удара ты станешь калекой. Вера не могла опомниться от оглушительной боли. Болело внутри, где-то под солнечьным сплетением, и было трудно дышать. - Верни Соню, - прошептала она, уже предчувствуя следующий удар. И вдруг Сквозняк стал как-то странно оседать. Когда он упал, Вера увидела Антона. В руке он держал старинное мраморное пресс-папье, очень тяжелое. Оно принадлежало Вериному прадедушке и много лет стояло на письменном столе просто так, в качестве украшения. - Надо быстро скрутить его, очень быстро. - Антон взял рулон скотча и стал отдирать зубами конец липкой широкой ленты. - Вера, что-нибудь, простыню, ремень... Что-нибудь. Вера бросилась к шкафу, схватила первое, что попалось под руку - тонкий лаковый ремешок от нарядного платья. За спиной у нее раздался грохот. Когда она обернулась, Антон лежал на полу, Сквозняк придавил его грудь коленом, потом навалился всем телом и стал душить. Антон пытался сопротивляться. Сквозняк, хоть и не опомнился окончательно от удара по голове, все равно был значительно сильнее и ловчее. Вера вдруг поняла, что он уже и не хочет ничего узнать. Он хочет только убить. Это для него сейчас важнее всего остального. Он убьет Антона, потом - ее. А Соня? Мамаша? - Ты не можешь его убить! - крикнула Вера. - Ты ничего не узнаешь, если убьешь. Руки Сквозняка были у Антона на горле. - Говори, сука! - прохрипел он, все сильнее сжымая пальцы. - Говори, а то подохнешь. Ну! Лицо Антона стало багрово-красным. Вера схватила пресс-папье, но Сквозняк, вскинувшись, как пружина, откинул ее ногой в другой конец комнаты, и тут же его пальцы опять сомкнулись на горле задыхающегося Антона. Вера с размаху стукнулась головой об угол дубового комода. И в этот момент в комнате сухо треснул выстрел. Сквозняк, издав короткий хриплый стон, вскочил на ноги. На его левом плече, по рукаву голубой рубашки, медленно расползалось бурое пятно. Маленького человека в сведлой легкой куртке, с пистолетом в руке Вера увидела только тогда, когда Сквозняк бросился на него. Пистолет тут же отлетел куда-то глубоко под тахту. "Заряжен, но его уже не достанешь", - механически отметила про себя Вера. Откуда он взялся, этот парнишка в светлой куртке? Как он вошел в квартиру? Он стрелял в Сквозняка, ранил его, но не убил. И теперь они сцепились в смертельной схватке. Парнишка очень маленький, на голову ниже Сквозняка и, конечьно, слабей. Раненому Сквозняку прибавит сил звериная злость. Неизвестно, кто победит. Надо что-то стелать... Вера попыталась встать, но не вышло, ноги не держали, голова сильно кружилась. Антон лежал у стола неподвижно, с запрокинутой головой и приоткрытым ртом.
|