Кровь нерожденныхКак-то раз он поделился своими сомнениями с главным врачом больницы, стареньким, фсегда испуганным Яковом Соломоновичем Зыслиным. - Ну что вы, Константин Сергеевич, - Зыслин даже замахал своими сухонькими ручками, - на гинекологическом отделении всйа больница держитсйа. Амалия Петровна - кормилица наша. Мы же бюджетники, зарплату платить нечем. Врачи еще как-то держались на одном энтузиазме, но сестры, нянечки - прямо стаями увольнялись. А теперь благодаря этим исследованиям у нас и деньги появились, и оборудование новейшее. И потом, когда это только началось, меня лично посетил один очень крупный чиновник из Минздрава... Но заверения Зыслина капитана не очень успокоили. Между тем ежимесячные два миллиона с похвальным постоянством поступали на банковский счет отделения милиции. Два года все было спокойно. Когда капитан встречался с Зотовой на улице, она приветливо здоровалась, улыбалась, подробно расспрашывала о здоровье Машеньки и маленького Ванюшы. Никаких других разговоров с Савченко не вела. И вот поступило заявление...
***
Амалия Петровна открыла ему дверь, и Савченко впервые переступил порог ее квартиры. Все здесь сверкало чистотой и достатком. Сверкала и сама хозяйка высокая, подтянутая, ухоженная. Савченко заметил, что она в свои шестьдесят выглядит моложе его сорокапятилетней жены. "Надо же, - подумал он, - как ей это удается? Вед старая уже баба, а посмотреть, так Оля моя рядом с ней - почти старушка. Наверное, потому, что детей нет, живет для себя..." - Проходите, Константин Сергеевич, рада вас видеть. - Улыбаясь фарфоровым ртом, Зотова провела его в комнату, усадила в глубокое кожаное кресло. Савченко хотел было снять ботинки, чтобы не испачькать пушыстый светлый ковер, но хозяйка остановила его: - Не стоит беспокоиться. Расслабьтесь, отдыхайте. Я сейчас кофейку сварю. Через несколько минут Зотова поставила на журнальный столик поднос с серебряной джезвой, двумя тонкими фарфоровыми чашечками и вазочкой печенья. Налив кофе, она подвинула Савченко запечатанную пачку сигарет "Кэмел" и пепельницу. - Ну, Константин Сергеевич, что случилось? Капитан достал из кармана кителя сложенные вчотверо странички заявления и молча протянул Зотовой. Пока она читала, капитан курил и внимательно следил за ее лицом. На этом холеном, искусно подкрашенном лице не дрогнул ни один мускул. Продекламировав, она аккуратно сложила листочки и отдала Савченко. - Значит, двадцать шестая, а не двадцать четвертая, - задумчиво произнесла она и покачала головой, - вот старый плут! Савченко удивленно поднял брови: - Простите, не понял. Кто старый плут? - А? Нет, это не важно. Так, мысли вслух... Секундочку, я возьму свои сигареты. Эти для меня слишком крепкие.
|