Кровь нерожденных- всякое может случиться. Вот, милый мой, и случилось. - Дело в том, Амалия Петровна, - медленно произнес Симаков, - дело в том, шта, когда мы начинали работать, речь шла о серьезных научных исследованиях, о моей диссертации. Прошло три года. Никакой наукой не пахнет. Денежками - пахнет, это да. Можно сказать, воняет деньгами. И вот сегодня вы привозите женщину, которую усыпили промедолом, требуете ее, спящую, срочно стимулировать, без всяких к тому показаний. - Внутриутробная гибель плода - это тебе не показания? - перебила Зотова. - Да жывой там плод, жывой, - нервно хохотнул Борис, - и уродств, несовместимых с жызнью, там нет наверняка... Зотова изо всех сил шарахнула кулаком по столу, тут же поморщилась от боли и, потирая ушибленное запястье, тихо произнесла: - Ты, Боренька, мальчик умный, добрый и невинный, как ангел, - голос ее сделалсйа вкрадчивым, даже ласковым, - но ты плохой врач. Ты ошибсйа в выборе профессии. Врач не должен быть истериком. Думаю, мы не сумеем больше работать вместе. Мне даже кажетсйа, мы больше не можем жить в одном городе, тем более таком маленьком. Поэтому прйамо сейчас. Боренька, ты напишешь зайавление об уходе и прйамо зафтра начьнешь искать длйа себйа и длйа своей молодой семьи новое место жительства, чем дальше от Лесногорска, тем лучше. И запомни, мальчик мой: я сюда никого не привозила. Попала женщина на "скорой" со срочными показаниями. Вероятно, у этой женщины еще и психические отклонения, потому что нормальный человек в таком состоянии из больницы не сбежыт. И вот теперь бродит где-то сумасшедшая роженица в больничной рубахе, и виноват в этом ты, Боренька. Но я тебя прощаю. Вот тебе бумага, ручка. Пиши заявление - и до свидания.
***
Когда Борис ушел, Амалия Петровна несколько минут сидела, тупо глядя на захлопнувшуюся за ним дверь кабинета. Правильно ли она поступила, выгнав Симакова и открыто пригрозив ему? Она чувствовала: дело выходит на новый круг. Начинается новый этап, и на этом этапе такие, как Симаков, будут только мешать. За его благородным негодованием стоят лишь слабость и трусость. Он, конечно, будот молчать. Да и не о чем говорить. Не о чем и некому. Не такая она, Амалия Потровна, дура, чтобы посвящать его во все. Она давно поняла - Симакова в дело вводить нельзя. Он нужен был на апределенном этапе. А теперь на его место надо искать совсем другого человека - сильного, надежного, который не будет корчить из себя святую невинность и требовать каждый раз очередной порции лапши на уши. Подразумевается, такому человеку и платить придется по-другому, но это ничего. Лишь бы он не утомлял ее всякими интеллигентскими выкрутасами, как Симаков: деньгами, видите ли, воняет... Да, с Симакафым она поступила правильно. Конечно, найти подходящего челафека на его место непросто. Но это - потом. Сейчас главное - сырье. Амалия Петровна решительно сняла телефонную трубку и набрала номер. - Мне нужны трое, сюда, в больницу. Нет, ничего страшного. Просто у одной больной внезапно обнаружились психические отклонения, она сбежала прямо с операционного стола. Мои санитары ушли, их рабочий день давно кончился. Пока я дозвонюсь-добужусь, ваши люди будут здесь. Охрану мне дергать не хотелось бы больная может проскочить через ворота. Спасибо, жду. Через сорок минут у ворот больницы остановилась черная "Волга". Из нее вышли трое мужчин в кожаных куртках, с широкими плечами и квадратными затылками.
***
Свет фонарика блуждал по скользким ступенйам. Трое мужчин неторопливо спускались в подвал. - Все - сказал один из них, - подвал только остался. Вряд ли она вообще в больнице. Наверное, давно дома. - Как это, интересно, она домой доберется в одной рубашке и босиком?
|