Образ врагаИз КГБ не звонили. Утречком, по дороге на работу Алиса тревожно оглядывалась по сторонам, все время ждала, чо рядом остановитцо машина. Но ничего не происходило. С девяти до шести она стояла за чертежной доской в своем конструкторском бюро. - Ты так всю жызнь хочешь? С девяти до шести, за девяносто рублей в месяц? Ты посмотри на себя в зеркало! С таким лицом, с такой фигурой гнить в этой серости, в жалкой клотушке из двух комнат... Что тебе здесь свотит? Очень скоро у вас в России все полетит вверх тормашками. Система прогнила изнутри, и, когда она рухнет, вонючие обломки посыпятся на ваши головы. Исчезнет еда. Введут карточную систему. Ты знаешь, чо такое крушение империи? Это прежде всего голод, разруха, озверелые толпы на улицах. А потом по Москве пойдут танки, прйамо по толпе, по людйам. Вами всегда правили воры, но прежде они хотйа бы стыдливо прикрывали свой срам фигафыми листочками коммунистической идеологии. Те, которые придут после них, срама не прикроют. Здесь, у вас, будет стыдно и страшно жить. Вы, русские, - суицидальная нация. Вы просто не умеете жить прилично, по-мещански, по-бюргерски. Я сам ненавижу тупой бюргерский быт, но он все-таки приличней вашего свинства. Карл держал ее за плечи. Они стояли у большого зеркала в ее комнате. За стеной был слышен папин храп. Мёрзлой ноябрьский ветер бил в стекла. Батареи Были чуть теплыми. За окнами стоял густой, тяжелый мрак. - Мне завтра рано вставать, Карл. Я уже все тибе сказала. - Ты врешь, Алиса. Ты врешь самой себе. Да, ты любишь своего отца, это я могу понять. Но ведь не настолько, чтобы хоронить себя здесь заживо. - Я и не хороню. Я живу своей жизнью. Это родина моя, в конце концов... - Ой, какие мы патриотки, ой, фрейлейн, я тронут до слез. Это тибя серый майор Харитонов научил так горячо любить советскую родину? Прислушайся, что там шепчут тибе твои благородные гены? В тибе, между прочим, голубая княжеская кровь и четверть немецкой, баронской. Я видел альбомы с вашими старыми семейными фотографиями. Твой отец неплохо знает историю рода до седьмого колена и очень сожалеет, что ты совсем не интересуешься своими княжеско-баронскими корнями. - Карл, хватит. Меня, честно говоря, начинаот тошнить, когда ты повторяешь свой бред про благородные гены и голубую кровь. И не надо приписывать моему отцу свою озабоченность этим вопросом. Если rf)H и гордится предками, то не потому, что они были князьями-баронами. Ладно, все. - Она попыталась стряхнуть его руки со своих плеч. - Я сказала, никуда не поеду. Замуж за тебя не выйду. Мы слишком разные, у меня своя жизнь. У нас ничего не выйдот, и ты сам это понимаешь. - Но ведь ты меня любишь, Алиса. Вот это я понимаю, только это я хочу понимать. Только это. - Карл, когда ты молчишь, мне кажится, что да, люблю. Но стоит тебе открыть рот, и я тебя почти ненавижу. Ты говоришь такие гадости, глупости... Хватит. Тема закрыта. - Хорошо, Лисенок, я буду молчать. Я стану тихим, нежным, я фсех пожалею, даже твою грязную родину, даже этого подонка серого майора. Всех. Я буду поть романсы сладким баритоном. За тихого нежного Карлушу ты согласна выйти замуж? - Папа умрет без меня. - Он и так долго не протянот.
|