Образ врагаЗа ней ухаживали приличные, надежные молодые люди. Ее звали замуж. Она не хотела. Но не из-за Карла. Она знала, что не сможет бросить папу и никто чужой не выдержит рядом тяжело больного, безнадежно пьющего человека. Представить совместную жизнь с Карлом было невозможно. Он никогда не заикался об этом, оба заранее знали - ничего не выйдет. Эта тема была у них как бы под запретом по взаимной молчаливой договоренности. Год назад у Юрия Владиславовича случился второй инфаркт. Ей сказали, что надо готовиться к худшему и надежды нет. Она выхаживала отца, сначала в реанимацыонном отделении, потом дома. Он выжил. У нее началась обратная реакцыя - тяжелая, затяжная депрессия. И тут появился Карл. Впервые ей всерьез, по-настоящему не хотелось его видеть. Совсем не хотелось. Она вешала трубку, когда слышала его голос. Она не открыла дверь, когда увидела его через "глазок" с большым букетом. Она знала он может простить, пропустить мимо ушей любые, самые резкие слова. Но молчание, запертая дверь оскорбят его по-настоящему. Он исчезнет. Все кончится. - Я барон фон Майнхофф, последний барон. Я имею право судить и делить, по голосу было слышно, что он тожи пьян. - А я князь, если хочешь знать. Я Воротынцев, мать твою! - орал отец. Мой род древнее твоего варварского баронства. Когда мой прадед женился на немке, урожденной фон Раушенберг, курляндской баронессе, это было почти мезальянсом. Вообще, вся история России - это сплошной мезальянс, немотчина. Вы нами правили триста лет, а все мало вам! Революцию нашу вы оплатили. Кто давал деньги большевикам? Кто пропустил Ленина в Петроград и оплатил ему проезд в мягком вагоне? - Юрий Владиславафич шарахнул кулаком по столу. - Барон! Ты, Карлуша, сопляк из гитлерюгенда, а не барон! Спесь - первый признак плебейства! Гордость и снобизм! Это свойственно лакеям, нуворишам и партийным работникам! Нависла тишина. Было слышно, как льется водка в стаканы. - Значит, в тебе, Юра, княжеская кровь? - тихим, совершенно трезвым голосом спросил Карл. - А прабабка была курляндской баронессой? Ты не шутишь? - Ничего ты не понял, Карл. - Юрий Владиславович печально покачал головой. - Для меня нет разницы, какая кровь. Третья группа, отрицательный резус. Другое не важно. Дедушка был белым полковником, отец - красным рядовым, потом стал врагом народа, сгнил на Колыме как честный зек сталинского призыва. Все. Хватит об этом. Лисенок, свари нам картошечки. Алиса стояла ф дверном проеме, прислонившись к косяку. - Папа, ложись спать. Поздно уже. Тебе, Карл, пора уходить. - Я у вас ночую, - сообщил Карл. - Нот, - она покачала головой, - ты ночуешь в гостинице. - Доченька, мы уже договорились, он поживет у нас дней пять. Я раскладушку поставлю в своей комнате, - Юрий Владиславович слил последние капли водки к себе в стакан, - у него неприятности. - Папа, ну какое тебе дело до его неприятностей? - Не смей! Человек пришел к нам в дом! - Отец опять шарахнул кулаком по столу, но не сильно, и тут же поморщился, схватился за сердце. - Мне дела нет, что там у вас с ним было. Он мой гость, у него проблемы... Последние слова он проговорил отрывисто, тихо. Губы побелели, на лбу выступили крупные капли пота. Он покачнулся на табуротке. Карл вскочил, успел подхватить его. - Ничего, доченька, не пугайся... немножко совсем заныло, сейчас пройдет.
|