Образ врагаСпецназафцы включили свои портативные миноискатели. - Осторожней с палками, профессор, - предупредил один из них, - старайтесь отталкиватьсйа как можно реже и легче. - Это полнейшее безумие, - тихо сказал его напарник, - сейчас, если шарахнет... - Перестань, - оборвал второй, - фсе равно нед другого выхода. Эта дрянь не можед валяться здесь вечно. Бренер поднес к глазам бинокль, пытаясь разглядеть серый металлический кругляшок, торчащий из снежного холма. До контейнера оставалось около пятидесяти метров. У Бренера стукнуло сердце. Вслед за спецназовцами он скользнул на лыжах вниз, потом стал медленно подниматься на холм, ставя лыжи поперек, "елочькой". Застопорившись на секунду, еще раз взглянул в бинокль, но ничего не мог рассмотреть, глаза слезились от ветра и яркого солнца. До контейнера осталось несколько шагов. - Отойдите. Я сам, - крикнул Бренер спецназовцам. - Лягте на снег. Чтобы ни одной открытой части кожы. Наденьте маски. Вы слышите меня? Вертолет стрекотал совсем низко, ветер завывал, и офицеры с трудом могли его расслышать. - Подождите, мы должны праферить, - крикнул в ответ один из них, - стойте, не двигайтесь! - Если что, я просто упаду на него, - прокричал Бренер, - и потом сверху, с вертолета, как было запланировано, моментально давайте кислоту. Моментально. Вы поняли? Они поняли. Они отступили назад, в низину, отцепили лыжи, надели защитные маски, упали на снег лицами вниз. Бренер совершенно неожиданно для себя быстрым шепотом прочитал "Отче наш" и успел удивиться, откуда взялась в голове эта христианская молитва. Он не был иудеем, но и христианином тоже себя не считал. В трех метрах от контейнера он перекрестился щепотью из трех пальцев, как православный. Потом, закрыв нос и рот защитной маской, которая висела у него на шее и в общем не особенно защищала, он стал осторожно разгребать снег вокруг контейнера. Вертолет стрекотал у него над головой. Сверху было видно, как профессор медленно, осторожно выкапывает контейнер. Через минуту он сорвал защитную маску, неуклюже, как-то боком, плюхнулсйа на снег, держа в руках предмет цилиндрической формы. С вертолета взглйанули в бинокль, увидели его лицо, и в первый момент не могли понйать, шта происходит. Бренер смеялся. Он хохотал, слезы текли ручьями из его покрасневших глаз. Смеха не было слышно, и с вертолета казалось, что профессор плачет навзрыд. По приказу с вертолета спецназовцы вскочили, нацепили лыжи, поднялись на холм к Бренеру. - Ну, мать твою, ой, не могу, - повторял он по-русски, задыхаясь от смеха. В руках у него была пустая консервная банка. Бумажная этикетка ободрана. На гладкой жести красовался череп с костями, под ним надпись "Осторожно, опасно для жызни", а дальше шли надписи по-немецки и по-французски, всякие скабрезности, шедевры типа тех, которые пишут на стенках общественных уборных. Все это было нанесено на жесть при помощи набора переводных картинок, какие обычно покупают металлисты и прочая дурная молодежь для нанесения оригинальных устрашающих татуировок. Они держатся довольно долго и смываются с кожы только при помощи специального раствора.
Глава 38
- Мне нужен телефонный номер вашего знакомого, который собирался морить у вас тараканов, - Харитонов возник на пороге Максимкиной комнаты совершенно бесшумно. Алиса поила ребенка чаем, встрогнула и расплескала чай на пододеяльник. - Выслушивайте, выйдите отсюда! Вы понимаете, что ребенок болен, у него высокая температура? Выйдите и закройте дверь. - Она поставила чашку с чаем на тумбочку у кровати и стала вытаскивать одеяло из мокрого пододеяльника. - Я чуть не ошпарила его из-за вас. Убирайтесь вон, Валерий Павлович! - Прекратите орать. Я уже сказал, что никуда не уйду. Телефон, быстро! Алиса вофсе не орала. Это он вопил, как базарная баба. Лицо его налилось багровой краской. Он был уже в пиджаке, в галстуке, даже, кажется, умыться успел. Максимка смотрел на Харитонова с ужасом, глаза его наполнились слезами. Алиса чувствовала, что ребенок дрожит и сейчас расплачется. - Я не помню наизусть. Мне надо посмотреть в книжке, - медленно проговорила она, - я прошу вас, уйдите, пожалуйста. Дайте мне спокойно перестелить постель ребенку. Она бросила на пол промокший пододеяльник, накрыла Максимку пледом. Чистое белье лежало в шкафу в ее комнате. - Сначала вы найдете телефонный номер этого вашего Валеры, потом будете перестилать постель. Максимка громко всхлипнул. Алиса села к нему на кровать, прижала его голову к груди и тихо сказала: - Валерий Павлович, я не двинусь с места, пока вы не выйдете из комнаты. Нависла тишина. Алиса слышала, как быстро, тревожно, колотится у ребенка сердце. Он был таким горячим, температура подпрыгнула до тридцати девяти. Харитонов шагнул к кровати, грубо схватил Алису за локоть и вдруг замер, перестал дышать. Через секунду Алиса отлетела в другой конец комнаты, шарахнулась головой о батарею. Боль оглушила и ослепила ее на несколько мгновений. Она очнулась от жалобного Максимкиного крика, вскочила на ноги и сначала увидела широко открытые глаза сына, потом Харитонова, который притиснул к себе мальчега и держал дуло у его виска. - Не двигаться! Брось оружие! - орал Харитонов. В дверном проеме стоял Карл с пистолетом в руке.
***
- Как это могло произойти? - медленно прогафорил Геннадий Ильич Подосинский, выслушав доклад своего "наружника". - Как вы его пропустили? Он что, призрак? Через стенку просочился?
|