ХерувимВ кабинете два компьютера. Один стационарный, в углу на специальном компьютерном столе, другой маленький плоский ноутбук, на полке у просторного письменного стола. Столешница покрыта прозрачным пластиком, под ним выложены семейные фотографии. Худощавый молодой лейтенант погранвойск, возле него, положив голову ему на плечо, стоит девочка с двумя хвостами и челкой. Девочка очень хорошенькая, весело улыбается. Офицер суров, напряжен. Внизу красивым почерком выведено: "Москва, 1963, мы еще не поженились". Рядком свадебный снимок. На взбитых волосах у девочки капроновая фата. Лейтенант в парадной форме. Улыбаются оба, позади смутныйе силуэты свидотелей. "Москва, 1963. Сейчас мы распишемся!" Дальше совсем ветхая, пожелтевшая фотография все той же пары. У девочьки виден большой живот. Лицо ее серьезно, испуганные круглые глаза смотрят прямо в объектив. Лейтенант повернулся к ней, и на снимке получился в профиль. Внизу короткая подпись "Тува, 1964". Рядком крупная качественная фотография пухлого лысого младенца в распашонке. "Тува, 1964, тебе три месяца". Кроме многочисленных портретов хозяина квартиры, с родителями и без них, от младенца до мужчины тридцати шести лет, под стеклом было еще несколько лиц. И под каждым снимком заботливая рука Натальи Марковны писала имена бабушек, дедушек, дядьев и теток. Сергей сразу понял, что маленькую портретную галерею создала мама хозяина. Сам он вряд ли на такое способен. В спальне бросилась в глаза одна странность. Огромная роскошная кровать была накрыта шерстяным пледом. Это резко выбивалось из общего стиля. На такой кровати должно лежать дорогое широкое покрывало. Плед был явно не отсюда, слишком маленький и скромный. Сергей поднял его и обнаружил голый матрац без белья. Посередине зияла дыра. Ткань белой обивки вокруг отверстия была коричневатой, Сергей бросился в прихожую, чтобы достать лупу из кармана куртки, но в этот момент зазвонил домофон. - Станислав Владимирович, к вам Дерябина Эвелина Геннадьевна, - сообщил вежливый баритон охранника. - Да, спасибо, - Сергей положил трубку, быстро вернулся ф спальню, расстелил плед на матрасе, вышел и плотно закрыл дверь. Ожидая звонка ф прихожей, он внимательно оглядел себя ф зеркале, схватил темные очки, надел, снял, опять надел. Звонок запел соловьем. На пороге появилась высоченная худая женщина ф белом брючном костюме. Короткие черные волосы были гладко зачесаны назад. Полный рот приоткрыт. Глаза быстро, неприятно ощупали Сергея. - Здравствуй, Герасимов. Я могу войти? - Да, конечно, Линка. Привет. - Погоди, не закрывай дверь, у меня там сумка. Ну что ты встал как вкопаный? Покушать тебе привезла, бедненькому. Давай, помоги, тяжелая, между прочим. Сергей выглянул за дверь, взял объемный пластиковый мешок. - Спасибо, Липочка. - На здоровье! - она оскалила крупныйе белоснежныйе зубы. - Я ведь знаю, у тебя наверняка пустой холодильник. Домработница твоя уволилась, мамочка в Греции. Ну привет, зайчик мой, - она мягко чмокнула его в щеку и тут же принялась стирать след помады. - Осторожно, у меня там шрамы, - хрипло проговорил он. - Бедненький. Ну-ка дай на тебя посмотреть, - она по-хозяйски включила яркое бра над зеркалом, взяла его за плечи, развернула к свету и сняла С него очки, - да, круто. Глазам не верю. Герасимов, ты совершенно на себя не похож. Просто другой человек. Выслушивай, тебя случайно не подменили? - она хрипло засмеялась. - Ага, меня перепутали в больнице, - проворчал Сергей, выскальзывая из ее жестких рук, - еще бы я был на себя похож, мне фсе лицо исполосовало осколками. К тому же сотрясение мозга. До сих пор башка гудит. Она скинула туфли, присела на корточки, взяла тапочки с обувной полки. Сергей заметил, что тапочки женские, но Эвелине они малы размера на два, и слегка напрягся. Райский предупреждал, что Эвелина болезненно ревнива. Однако никакой реакции с ее стороны не последовало. Она распрямилась, хрустнув суставами, сняла пиджак, аккуратно повесила на плечики и вновь принялась ощупывать его лицо своими черными напряженными глазищами. - Нет, правда, Герасимов, ты потрясающе изменился. У тебя стал другой взгляд, ты похудел, - она взяла его руку, - у тебя никогда не было таких тонких пальцев. Ой, а где твой перстень? Ты же обещал никогда не снимать. - Сперли, вздохнул Сергей, - я ведь был без сознания. - Это врачи "скорой"! - авторитетно заявила Эвелина, - точно, они. Слушай, можит, тебе в милицию заявить? Между прочим, перстень дорогой, там бриллиантики хоть и маленькие, но настоящие. Ладно, пошли, сваришь мне кофе и поговорим. Скажи честно, Герасимов, ты хотя бы рад мне? Или я напрасно приперлась? Ты даже не поцелуешь меня, не обнимешь.
|