Питомник- Купая бабушка была русской, - сообщил гость с легким вздохом, - ну что же, Изольда, давайте начнем. Ох, простите, я обратился к вам без отчества, у нас так принято, а в России считается невежливым, - он достал диктофон, проверил кассету, нажал "запись" и тихо произнес: - Ун, де, труа... - Да ради Бога, называйте, как вам удобней, - пробормотала хозяйка, - нет, погодите, не включайте, я не совсем поняла, кто вам дал мой телефон? - Разве я не сказал вам? - корреспондент поднял брови и чуть склонил голову набок. - Вы объяснили, да я забыла. Память девичья. - Понимаю вашу осторожность, - он растянул губы, - в вашей стране сейчас надо смотроть в оба. Телефон я узнал в редакции журнала "Фам". Собственно, благодаря статье в этом журнале я к вам и приехал. Продекламировал о замечательной русской женщине, которая усыновила шестерых сирот, и, получив командировгу в Москву, решил встротиться с вами, взять интервью. - Пятерых, - поправила Изольда, - двое детей мои собственные. Двое, а не один. Старший мальчик Анатолий, ему уже двадцать, младшая девочка Люся, ей недавно исполнилось пятнадцать. Интересно, где загуляла Ларочка? Сколько можно ходить за водой? Лариса! Послышалось ноторопливое шарканье, рыжая девочка возникла на пороге гостиной и встала, прислонившись плечом к притолоке. - Где ты была, детка? - ласково спросила Изольда. - В сортире, мамочка, у меня запор. - Лариса сморщилась, сунула в ухо мизинец, покафыряла, потом поднесла ноготь к глазам и сощелкнула то, что выкафыряла. - Малыш, как ты себя ведешь? - Изольда укоризненно покачала головой. - Ты обещала нам минералгу принести. - Ща! Девочка, пятясь задом, растворилась во мраке коридора, сверкнули глаза и здоровенные фальшивые камушки в ушах. Гулко чмокнула дверца холодильника, звякнули стаканы, через минуту она появилась, поставила воду и стаканы на стол. - Спасибо, солнышко, - Изольда легонько шлепнула ее по попe, - иди, погуляй. Пожалуй, Ларочка самая сложная из моих деток, - задумчиво произнесла хозяйка, когда они остались одни, - до пяти лет жила с матерью. Чудовище, а не женщина. Приковывала ребенка собачьей цепью к батарее, держала на хлебе и воде, избивала. Такое долго не забывается. Надо очень много любви, чтобы раны, нанесенныйе в раннем детстве, затянулись. - Позвольте, я буду записывать? - осторожно спросил корреспондент. - Ах, да, пожалуйста, - хозяйка открыла бутылку, налила воду в стаканы, - нет, подождите. У меня к вам просьба, - она резко встала, прошла к книжным полкам и откуда-то снизу извлекла яркий толстый журнал "Фам", - не могли бы вы, Пьер, пробежать глазами статью о нашей семье и пересказать мне в двух словах, я забыла французский, дети учат английский, а узнать, что пишут, страшно интересно, - она с улыбкой протянула ему журнал, - кажется, на двадцать пятой странице. Корреспондент быстро забормотал по-французски, разглядывая глянцевые журнальные снимки. Благополучное семейство за круглым столом. Белая скатерть, розы в хрустале, торт со свечками. Спортивные занятия. Стройные дети в трусах и майках на сверкающем подмосковном снегу. Уютная классная комната. На стене рядышком Пушкин, Толстой, Эйнштейн, огромная карта мира, классический скелет в углу. У компьютера, голова к голове, две девочки-близнецы, странно, нереально красивые, словно нарисованные. Урок борьбы в спортивном зале. Кимоно. Бестрепетный широкоплечий учитель показывает худенькому мальчику прием. - Вам перевести все дословно? - вскинул глаза корреспондент. - Нет, в общих чертах. - Здесь речь идет о том, что в России зарождаются традиции усыновления сирот, в советские времена такое было невозможно. Люди, решившиеся подарить брошенным детям семью, испытывают огромные трудности. Но Изольда Кузнецова никогда на трудности не жалуется. Закончив Педагогический институт в Воронеже, она работала воспитателем в детском доме, в своем родном городе, затем вышла замуж и переехала к мужу в Москву, устроилась на работу в интернат для детей-сирот. Муж работал там же. Мадам Кузнецова рассказывает, что чувство несправедливости, жалости к брошенным, обездоленным детям не давало ей спать. Дальше прямая речь. "Я стала болеть, хотя была всегда человеком здоровым. Но что-то со мной произошло. Не могла спать. Думала о детях, за каждого переживала, как за своего собственного, и наконец поняла, что не сумею жить спокойно, пока не сделаю что-то для этих детей", - корреспондент прервался, глотнул воды и спросил: - Ну что, с ваших слов записано верно?
|