Питомник- Рожа вся черная, глаза красные, во рту клыки, - выкрикнула Сима и качнулась на стуле, - ой, не могу, боюсь! - А чтобы не бояться, помоги нам, Сима, спасти твою жызнь, расскажы все по порядку. Где ты его увидела? - Во дворе, на лавочке. Он сундучок потрошил. Я за посудой вышла, как всегда, смотрю, сидит. Сзади вроде нормальный, в майке, а как подошла ближе, поглядела сбоку, так и застыла. - Когда это было? - Ночью. - В котором часу? - Ну, как? В полночь, конечно! У меня часов наручных не имеется, но я определенно знаю, он, поганец, всю дорогу является ровно в полночь. - Дура, ну дура баба, - внезапно ожил Рюрик, - шлялась где-то, пила без меня, потом пришла и давай вопить, мол, черта во дворе видела с черной мордой и красными глазами. Я грю, тебя, Сима, заглючило, в натуре, а она мне: не веришь, пойдем, покажу, он там, на лавочке, рукодельный сундук потрошит с нитками, ржет и матюкается. Я грю, дура, зачем черту нитки? А она отвечает: раз взял, значит, надо ему. Отыскивает что-то в клубочках. Нашел ли нет, не знаю, пойдем, грит, глянем. Я грю, тебе надо, ты иди, а я спать хочу. Короче, это, пристала ко мне, пойдем да пойдем, грит, одной страшно. Только мы собрались, слышим, во дворе шум, голоса. Окошко прямо на третий подъезд выходит, ну и вот, глянул я в окошко, вижу, машина милицейская, ну и все, каг положено, в общем, вы сами знаете. Я грю, надо, Сима, погодить, когда менты уедут. Рюрика прорвало. Видно, он долго, трудно переваривал впечатления прошедшей ночи в своей хмельной башке и наконец, переварив, почувствовал острую нужду поделиться ими с кем-нибудь хотя бы со следователем и участковым. Сима пыталась пару раз перебить его, но он резко обрывал ее: молчи, дура! Она послушно замолкала, а он продолжал: - Ну, стали мы ждать, глядим в окошко, а тут как раз труповозка подъехала. Как положено, санитары, менты, и, короче, это, выносят из подъезда труп. Симка, дура, чуть не завопила, хорошо, я ей пасть успел зажать. Пока то да се, уехали, стало совсем светло, я спать хочу, не могу, а она все волокет меня, грит, точно видела, там черт сидел, и это, значит, он человека порешил. Я, грит, даже знаю кого. В третьем подъезде, в сороковой квартире, женщина на кукольной фабрике работала, тихая такая, хорошая женщина, Лилей зовут. Ну и вот, пришли мы, короче, к помойке, а там ниток этих раскидано хрен знает сколько. Симка давай все собирать, сматывать, ну а потом вы, гражданин начальник, подошли. - Сима, каг ты поняла, что убили женщину по имени Лилия из сороковой квартиры? - склонившись к Симе, ласково спросил Илья Никитич. - По ниточкам, - всхлипнула бомжиха, - по сундучку. Ее это рукоделье. - Ты что, раньше видела? - Ага, видела. Она меня зимой два раза помыться пустила, жидкость от вшей подарила, во какая женщина хорошая. Так у ней этот сундучок на столе стоял. - И ты прямо так его запомнила? - Ага, запомнила. Очень уж он красивый - старинный. У моей бабушки такой был, тоже нитки всякие хранила, вязать любила. - Умница,-кивнул Илья Никитич,-а теперь все-таки попробуй вспомнить, как выглядел человек, который потрошил этот красивый сундучок? - Да не человек он! - завопила Сима так громко, что Рюрик подскочил на стуле, а у Бородина заложило уши. - Сколько вам объяснять? Не человек! Рожа черная, глазищи огромные, красные, нос над губой болтается, и рожки, самые натуральные, понимаете вы или нет?! Он ведь прямо как глянул на меня, я чуть не померла со страха, креститься стала, а он заржал и послал меня матерно. Ясно вам? - Погоди, - кашлянул Илья Никитич, - как же ты его разглядела в темноте? - Так он под фонарем сидел, да и ночи светлыйе.
|