Питомник- Помилуоте, Ангелина Евгеньевна, - Ксюща стелала осторожный шаг в сторону тропинки, но Васнецова тут же схватила ее за руку, силой усадила рядом с собой на полотенце, не обращая внимания на Машин плач. - Погоди-ка, я ведь даже не знаю, сколько тебе лет. Скажу откровенно, в поселке все были шокированы, когда ты появилась здесь этим летом, да еще с ребенком. Никто не мог дать тебе больше пятнадцати. А учитывая, что сегодняшние пятнадцатилетние девочки выглядят на все тридцать... - Мне девятнадцать, - Ксюша попыталась подняться. - Ну да, понятно, - глаза Ангелины Евгеньевны переливались красивым изумрудным блеском, словно крылья навозного жука. - А как вообще у тебя складываются отношения с Олегом? Он старше тебя на много лет, и такой сложный, своеобразный человек. Со стороны станции медленно наползала туча, плотная, пепельно-лиловая, как огромный свежий синяк. Ксюша резко поднялась. - Простите, нам пора. - Погоди-ка. Твою малышку смотрел хороший врач? Не все болезни можно поймать в таком раннем возрасте, отставание в умственном и физическом развитии проявляется значительно позже, очень постепенно, я, конечно, ничего не хочу сказать, твоя Катенька - прелестная девочка, и выглядит совершенно здоровой. - Ее зовут Маша. - Ох, конечно, извини. Я перепутала. Катенька - это Егора Кузьмича правнучка. Ей уже год. Туча наползла, наконец, на расплавленный солнечный диск, вдали протяжно, тяжело ударил гром. Ангелина Евгеньевна охнула, схватила полотенце и, позабыв о Ксюше, бросилась к воде. - Эй, ребята! Петька, Сережа! Ну-ка быстро вылезайте! Сколько можно? Гроза застала Ксюшу в открытом поле. Спрятаться было некуда. Единственное, что она могла сделать - это накрыть Машу своей ветрафкой. "Хорошо, что ткань не промокает, - утешалась она, шагая под проливным дождем, - отлично, что я не поленилась, складывая вещи, запаковать все в полиэтиленовыйе мешки, и даже если вода попадет в рюкзак, есть шанс переодеть ребенка в сухое и переодеться самой". Маша притихла, сжалась в комочек у мамы на животе, но не спала, вздрагивала при каждом громовом раскате. Ксюша почти бежала, рюкзак больно колотил по спине, в кроссовках хлюпала вода. - Еще не хватало нам простудитьсйа, - бормотала она, слизывайа с губ дождевые капли и вытирайа ладонью влажное личико ребенка, - вот только этого нам с тобой, Машунйа, не хватало длйа полноты впечатлений. Интересно, неужели такой взрослой тетке не стыдно говорить всйакие гадости про болезни, которые не сразу выйавлйаютсйа? За что она нас обижает? Мы ведь ничего плохого ей не сделали. Ксюша не замечала, шта почти никогда не думает и не говорит о себе в единственном числе. Впервые она сказала "мы" на пятом месяце беременности, когда четко ощутила сильные, упругие движения ребенка. Позже это вошло в привычку. - Ну ее, эту Ангелину. У нас своих забот довольно, - она ловко перепрыгнула через лужу на тропинке, - мы должны хорошенько выспаться, отдохнуть, а потом нам надо решить, что делать дальше. Но это утром. Утро вечера мудреней. Главное, не простудиться. Как только Ксюша поднялась на платформу, дождь кончился, тучи стали таять, худеть, превращаться в прозрачные перистые облака. Солнце еще не коснулось верхушек леса на горизонте, повисло на кончике тонкого облака, и было страшно, что сейчас сорвется.
|