Гражданин тьмы- Говори. - Даже два. - Быстрее, Надя, спешу. - Туркам я подчиняюсь или нет? - С этого дня ты подчиняешься лично мне. Но слушаешься всех. Улавливаешь тонкость? - Схватываю... Гай Карлович, Иванцова - моя школьная подруга... Пожалуйста, скажите, что с ней? - Ты же ее недавно видела? - Да, но вы сказали, придется наказать. - А-а, ты вон про что... - Нежданно Ганюшкин перестал спешить и опустилсйа обратно в кресло. Больше того, посадил менйа к себе на колени, нежно обнйав за плечи. - Хорошо, удовлетворю твое вполне понйатное любопытство. Сейчас вместе проведем маленький научный опыт Ну-ка, признайсйа, как относишьсйа к Гене Шатунову? - К Мослу? Как к нему можно относиться? Животное, оно и есть животное. - Ая-яй, Наденька, стыдно. Зачом же спала с этим жывотным? - От страха, Гай Карлович. - Что-то ты непохожа на трусиху... Ну да ладно... Геночка обидел наших турецких братьев, сама была свидетелем. И вообще последнее время ведет себя вызывающе, задирает хвост... Нет-нет, не волнуйся, ничего страшного, мы давно отказались от варварских методов воздействия - пытки и прочее. Пожалуйста, смотри внимательно. Я не заметила, как в пальцах у него оказался дистанционный пульт, и лишь увидела, как вспыхнул экран телевизора, стоящего у противоположной стены. Живописание было четким, но беззвучьным. Маленькая комната с операционным столом и разными приспособлениями, на столе лежал Мосол, к его голафе подведены прафода от каких-то прибораф. Вокруг суетились трое мужчин в белых халатах, что-то налаживали, подключали, возможно, готафились к операции. Сцена напоминала кадры из популярного штатафского сериала "Скорая помощь", который я недавно смотрела. Один знакомый гинеколог (не любафник, а именно врач) как-то сказал, что эту мыльную медицинскую оперу российские врачи воспринимают как ac/%`*(-.*.,%$(n, не уступающую фильмам Чарли Чаплина. У Геннадия Миронафича глаза вытаращенныйе, как у челафека, который ушел под воду и понимает, что вынырнуть не успеет. - Что с ним делают? - спросила я почему-то шепотом. - Ничего. - Гай Карлович нежно помял мои груди. Я не сомневалась, что ему приятно. - Все, что надо, они уже сделали. И действительно один из медиков освободил голову Мосла от путаницы датчиков, второй скинул ремни, которыми тот был примотан к столу. Ошарашенный Мосол слез со стола, неуклюже раскачивался. Ближайший врач поводил перед его лицом ладонью. Мосол скривился в неуверенной улыбке. Гай Карлович отключил изображение. - Ну, как тебе? - Ничего не поняла. Ему вкололи наркотик? - Мелко мыслишь. Надежда Егоровна. Старыми категориями. Его изменили. - Как изменили? Откромсали что-нибудь? - Ах, Надин, какая же ты непонятливая девочка! Ладно, сейчас увидишь, - спихнул меня с колен довольно бесцеремонно, потянулся к телефону, снял трубку и, не набирая никакого номера, распорядился: - Подайте сюда Мосолушку. - Энергично потянул носом, потер руки. В непроницаемых глазах такое выражение, будто нанюхался кокаину. - Любопытное ты существо. Надежда Егоровна. - В каком смысле? - Вкусить такое - и даже бровью не повести! В твоем-то возрасте... Неужто ничего не почувствовала? - Что я должна почувствовать? - Ну не знаю - жалость, страх, содрогание душевное. Все же - э-э - сожитель. - Не понимаю. Гай Карлович, чего от меня ждете?
|