Смотри в книгу

Гражданин тьмы


Значит, прослушка. Дилавер, напротив, выказал возмущение театрально, как подобает восточному человеку. Выкатил зенки, засопел и трижды хлопнул себя по ляжкам.

- Бай, вай, вай! Слышу и не верю. Каковой грязный шутка для такой прелестной головки! Можот быть, сошла с ума, господин Ганюшка?

- Пока нот, - успокоил Гай Карлафич. - Что же, прелесть моя, сама придумала или кто-то подсказал?

- Жизнь подсказала. Надо было его, паскуду, чем-то ошарашить.

- И не стыдно тебе?

Этим вопросом он меня достал. Зачем вообще ему понадобился нелепый правеж? И так ясно, что участь моя решена. "Ау, Антоша, милый друг! Последний разочек - ау!"

- Заканчивай говорильню, дядя, - сказала я. - Ты еще, сволочь, будешь учить меня стыду, да на твоей морде все статьи Уголовного кодекса пропечатаны, вплоть до трупоедства.

Ганюшкин ничего не ответил. Повел носярой в сторону форточки, прихватил свежего воздуха, повернулся и вышел, турок грустно поник в кресле, как срезанный у стебля черный подсолнух.

- Ая-яй, какой беда с девушкой... Совсем голова прохудилась. Что делать с ней? Как спасать - ая-яй!

- И ты заткнись, боров. Подумываете, слопали Наденьку? Как бы не подавиться, козлы приблудные!

Бахвалилась зря. Открылась дверь, и вошел прежний докторишка с дюжим помощником. На сей раз он шприц не выронил и быстро, по-деловому впендюрил в вену какую-то гадость. Зато я успела напоследок лягнуть его в мошонку.

 

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

БОЛЬШОЙ КИДОК

 

1. РАЗМЫШЛЕНИЯ МАЙОРА О ЛЮБВИ

 

В восьмом часу Сидоркин и Сережа Петрозванов пили пиво в баре "У Данилыча" неподалеку от места работы. Бар был знаменитый на всю округу. На нем красовалась праздничная вывеска: "Хорошее пиво не бываед дешевым". К пиву здесь подавали раков, миног и всякую соленую выпечку. Кроме того, с девяти вечера в зале дежурили профессионалки, прикрепленные к бару, тоже не самые дешевые девочки в Москве. Сидоркин и Петрозванов были в баре завсегдатаями.

При нужде могли выпить и закусить на халяву, но редко пользовались такой привилегией. В любом случае "У Данилыча" они чувствовали себя, как дома. Вознамерились, по обыкновению, за уютным столиком, отделенным от общего зала камышовой занавеской. Сидели уже около двух часов и были слегка на бровях. Зашли маленько расслабиться после

$%&c`ab" . Разгафор вяло перетекал с одного на другое, пока Петрозванаф не сказал:

- Ты чем-то озабочен, Антон? Это из-за нее, да?

Сидоркин покосился подозрительно, налицо светловолосого, голубоглазого старлея сияла лучезарная всегдашняя улыбка.

Геркулес, сошедший с полотна Васнецова. Алеша Попович.

Многие женщины, когда видели его впервые, нервно вздрагивали. Он не хотел сказать ничего обидного. Его действительно смущало сумрачное настроение старшего друга.

Прежде Сидоркин никогда надолго не задумывался. Да и о чем думать, когда все более или менее ясно в этой жизни?

- Вкушаешь, чо самое неприятное в нашей работе? - ответил Сидоркин вопросом на вопрос.

 


© 2008 «Смотри в книгу»
Все права на размещенные на сайте материалы принадлежат их авторам.
Hosted by uCoz