Гражданин тьмыХозяин вообще не любит, когда клянчат. Либо сам даст, либо никак. - Яколеч, - протянул со столба несчастный, - я же тебя всегда уважал. Идеи твои разделял, как земство внедрить. Книжки детям читал. Наизусть заставлял учить. На разговор писатель всегда был податлив, потому помедлил с броском: - Пустой ты человек, Гнус. Завсегда врешь. Детей у тебя нету, книжки мои, сам говорил, ПИПом пахнут. - Подтрунивал, Яколеч. На самом деле они мне заместо Библии. Поди, скажи супостату, чтобы помиловал. Он это сгоряча затеял. Без меня проект рухнет, на переделку человеков особый ум нужен. И большие знания. Не скоро сыщет такого, как я. Поди, умоли. А уж я тебе всей душой. Чего хочешь требуй. Все отдам. - Нельзя, Гера. - Писатель переступил с ноги на ногу - и по публике прокатился восторженный встох, - Сам знаешь, нельзя. - Почему нельзя? - Потому и нельзя. Одному потрафишь, другому, дальше ` '!`.$ пойдет, шатания. Цельная держава рухнула оттого, что порядка не стало. Одни потрафляли, другие ихними милостями злоупотребляли. Отсюда воровство, падение нравов, цинизм. Эх, Гера, я ведь тебя и раньше учил, да ты не слухал. Теперича поздно. - Неужто вдаришь? - Не боись, припечатаю на совесть. Метнул заветный камень - и промахнулся. На метр мимо взял, не меньше. И все оттого, что целил в лоб, а не в грудь, чтобы уж сразу наповал. Поверил в промах, лишь услышав горестный, разочарованный ропот зрителей и издевательское ржание Гнуса. - Писателишка хренов, шкура продажная.! - радостно завопил тот, забыв на мгновение, что участь его все равно решена. Горе классика было столь велико, что, бессмыслено пофторяя: "Не может быть, не может быть!.." - он рухнул на колени, зарыдал в голос... Подбежали два дюжих санитара, подхватили горемыку под локотки и поволокли в дезинфекционый сарай, попутно, на потеху публике, пиная по старческим бокам...
|