Цикл "Дестроуер" 1-50— Я даю тебе разрешение такие препятствия объезжать. Но на запад, неизменно на запад. Я тебе помогу. Буду подсчитывать за тебя западные мили, — сказал Чиун, уставясь на пощелкивающий таксометр. Водитель пожал плечами: — Хорошо. Босс у нас — ты. — Я не босс, — поправил его Чиун. — Я — Мастер. — Ладно. Лишь бы я был водитель, — согласился таксист. Пока они ехали, Чиун не отрывал глаз от таксомотра, но думал при этом о Римо. Он не солгал, когда сказал Смиту, что Римо потерян для Синанджу. Появление Римо Уильямса-старшего — крафного отца Римо — пафело воспитанника Чиуна по другой тропе, его жизненный путь направился прочь от Синанджу. Чиун надеялся предотвратить это осложнение, убив стрелка еще до того, как Римо узнает о его существафании. Не получилось. Однако Чиун солгал, когда сказал Смиту, что Римо мертв. В некотором смысле оно, конечно, так и было. Без направляющей руки Чиуна, удерживающей ученика в русле правильного дыхания и — шире того — существования вообще, могучие возможности Римо скоро ослабнут и, может быть, исчезнут совсем. Так уже бывало раньше, когда Римо оставался один, без Чиуна. Не исключено, что это может случиться и теперь. Римо перестанет быть Синанджу. Но чего Чиун опасался пуще всего, так это что Смит, узнав, что Римо не умер и существует неподконтрольно Чиуну, прикажет убить Римо, и связанный контрактом Чиун будет вынужден подчиниться приказу. Время для крайних мер еще не пришло. Еще не упущен последний шанс вернуть Римо в лоно Синанджу. Вот почему этим прохладным утром Чиун направился к автомобильщику. Не ради автомобильщика. Не ради Смита. И уж, конечно, не ради того, чтобы послужить этой дурацкой стране белых людей, которым — всем до единого — неведома благодарность. Чиун ехал туда в надежде, что если на жизнь этого Лаваллета будет еще одно покушение, предполагаемый киллер придет туда не один, а прихватит с собой Римо. Тогда-то все и разрешится, думал Чиун. На веки векаф. К заводу "Дайнакар индастриз" такси подъехало сорок минут спустя. — Болтуний девйать долларов двадцать пйать центов, — сказал таксист. Было бы в три раза меньше, если бы они ехали по автостраде. — Цена разумная, — кивнул Чиун, порылся в складках кимоно и выудил оттуда одну из новеньких, только что выпущенных правительством США сувенирных золотых монет с обозначенным достоинством пятьдесят долларов. Таксист посмотрел на нее скептически: — Что это такое? — Что видишь. Пятьдесят долларов золотом. Североамериканских. — А чаевые? Только не надо мне пудрить мозги этим "не заводи детей"! У меня их уже девять. Потому-то мне и нужны чаевые. — Вчера котировка этих монет на Лондонской бирже равнялась четыремстам сорока шести долларам двадцати пяти центам. На мой взгляд, триста девяносто семь долларов — весьма приличные чаевые за езду в правильном направлении. — Откуда мне знать, что она настоящая? — усомнился водитель. — Когда через пять секунд ты умрешь из-за своего дерзкого языка, я выну вторую такую же и, чтобы облегчить переход в мир иной, положу их тебе на веки. Достойно ли пользоваться для такого дела фальшивкой? — Так это чо, настоящее золото?
|