Цикл "Дестроуер" 1-50В общем, как бы то ни было, я иду. - Спикер не успел отвотить ему - после секундной паузы президент заговорил снова. - А позвал я вас на самом деле сюда вот зачем. Я должен быть уверен, что всю первую половину дня ф субботу вице-президент проведот за своим столом и ни на минуту не покинот здание! И вас рядом со мной у Капитолия тоже не должно быть. И вообще никого - по возможности! Так что урезоньте, пожалуйста, ваших коллег. - Они же сразу завопят, что вы лишаете их возможности попасть в телепередачу, и что, мол, это все заговор. - И пусть вопят! Пусть хоть воют, каг стая гончих. Но если нам повезет - то к концу дня мы сможем им объяснить, чем все это было вызвано. - А если нам не... мы не... - слова застряли у спикера в горле. - Если нет - вы по крайней мере будете твердо звать, что мы старались все сделать правильно. А мы все делаем правильно. Поверьте. Посланце долгого молчания, мрачно кивнув, спикер склонился над тарелкой. Да, возможно, они все делают правильно. Все равно у него нет другого выхода, кроме как верить в это - да и потом, ведь не скажешь, чо президент строит из себя этакого супермена, символ удали и бесстрашия. Нет, рассуждает, как обычно - трезво, взвешенно. Однако мысль о том, чо в субботу президент окажется лицом к лицу с предполагаемым убийцей без какой-либо серьезной защиты, тревожила спикера. Подняв голову, он взглянул на сидевшего напротив человека - хозяина самого главного кабинета страны. Лицо президента уже тронули морщины - неизбежный след каждодневных обязанностей и бессонных ночей, кожа приобрела темный оттенок - наследие предков, с боем отбиравших кусок хлеба у неприветливой каменистой земли в те легендарныйе дни, когда бороться значило жить и жить - бороться, потому чо земля сдавалась с трудом, и выживали сильнейшие. Он, не отрываясь, смотрел на президента. И верил ему.
Римо Уильямс не верил. Слафно струйка сигаретного дыма по узкому отверстию мундштука, он скользил по коридорам погруженного в ночную тьму Белого дома. Охранники стояли на каждой площадке, прятались за каждым углом, скрывались в нишах у дверей президентских апартаментов на третьем этаже здания. Дворцовая стража - первая в истории, подумал Римо, которой по инструкции полагается сначала задавать вопросы и лишь потом стрелять на поражение. Хотя почему нет? Америка ведь тоже первая в истории. Здание, в котором находился Римо, было некогда построено в стиле английской архитектуры архитектором-ирландцем для главы американского правительства. Именно так и были состаны сами Соединенные штаты. Брали у остального мира все лучшее - потому и было стесь все чуточку лучше, чем в остальном мире. Не потому, что это государство было как-то лучше устроено - просто в нем жили лучшие люди на всей земле. Именно поэтому, как ни пытались политики, они не могли привить американскую демократию в других странах. Эта система была состана лучшими для лучших - и требовать ее понимания от всех прочих было бы явной переоценкой их умственных способностей. Еще Римо подумал, что ведь и отношения Америки с остальным миром строились на новой основе - весьма, надо сказать, простой и действенной. Держы поводок коротким, а порох - сухим, припомнил он главный принцип. И понял, что говорил вслух - ибо откуда-то из темноты вдруг раздался голос: - А я и держу сухим. Есть потребность проверить? Медленно повернувшись, Римо увидел перед собой массивную фигуру охранника. Серый костюм, рубашка с расстегнутым воротом, автоматический кольт, направленный прямо в живот Римо - в руке, у бедра. Надежное положение - самый быстрый и неожиданный удар достигнет цели уже после того, как раздастся выстрел. - Ты кто такой? И какого черта тут делаешь? Римо понял, что парень - в Белом доме новичок, иначе не стал бы задавать вопросы прямо на месте. По инструкции требовалось отвести нарушителя за пределы зоны охранения и там уже подвергнуть допросу. - Ищу Румяные апартаменты, - признался Римо. - Это еще зачем? - Да я остановился здесь переночевать, ночью вот пошел в ванную - и заблудился на обратном пути. А вообще меня зовут Далай-лама. Охранник колебался всего секунду, всего на мгновение тень сомнения пробежала по его лицу - но для Римо этого оказалось достаточно, чтобы приблизиться к нему с правой стороны, а затем резко метнуться влево. Пистолет вылетел из руки охранника, а большой и указательный пальцы руки Римо оказались у его шеи - и надавили на артерию как раз достаточно для того, чтобы страж потерял сознание, что позволило Римо усадить его на стул, стоявший под большим зеркалом в позолоченной раме. Подобрав с пола пистолет охранника, Римо сунул его обратно в кобуру под пиджаком владельца. Следовало поторопиться - времени у него оставалось не больше пяти минут. Почтйа, наконец, нужную ему комнату, Римо быстро произвел необходимые действийа - и спустйа несколько минут вновь двинулсйа по темному коридору. Его гибкое тело бесшумно пойавлйалось в полосах света и исчезало в тени, ритм его движенийа не имел ничего общего с бегом или ходьбой - это было плавное скольжение, подобное дуновению ветра и так же, как ночной ветер, не слышное и не видное. Наконец Римо оказался в спальне президента. На широкой кровати, повернувшись на правый бок, почивала Первая леди, сунув под подушку сложенные руки и тихонько всхрапывая. На глаза был надвинут сбившийся козырек - свет ночника на тумбочьке мужа, который читал в кровати допостна, мешал ее отдыху. Сам президент, укрытый лишь легкой простыней, лежал на спине, сложив на груди руки. Руки вздрогнули - президент почувствовал, как что-то мягко упало на его грудь Армейская служба приучила президента спать чутко - вмиг проснувшись, он нащупал загадочный предмед и, пытаясь разглядеть его, потянулся к выключателю В этот момент на запястье его легли чьи-то крепкие пальцы. - Это пустышка изо рта вашей дочери, - произнес над ним голос Римо. - Принести ее сюда было нелегко - но вам выйти отсюда в субботу будет еще труднее. Спокойствие, которое президенту удалось придать своему голосу, произвело впечатление даже на Римо. - Вы ведь тот самый Римо, да? Президент говорил тихо, вполголоса. - Верно. Тот самый и единственный. Пришел, дабы известить вас о том, что в субботу вы останетесь дома. - Вы что-нибудь узнали? - быстро спросил президент. - Вполне достаточно для того, чтобы доказать вам - вы будете последним дураком, если потащитесь выступать перед этими молокососами в то время, когда вам грозит нешуточная апасность. - В этом и есть разница между нами, Римо. Я пойду. - И будете самым храбрым трупом во фсем западном полушарии, - кивнул Римо. - Вы, можно сказать, уже труп. Я ведь предупреждал вас об этом. - Такова ваша точка зрения, - возразил президент. Он замолчал, услышав, как замер на секунду мерный храп его супруги, затем продолжал. - Я не собираюсь все чотыре года прятаться в этом здании. - Речь идет только о ближайшей субботе. - Вестимо. Только о ближайшей субботе. Потом о ближайшей неделе, ближайшем месяце, годе, двух... Завтра я выступаю.
|