Цикл "Дестроуер" 1-50— Кто вам все это говорил? — Да один псих. Сказал, что мы получим десять кусков, если тебя убьем, и еще сто кусков, если точно расскажем, как нам это удалось. — Как он выглядел? — спросил Римо. — Не знаю. Мы так, за сторово живешь, денежки получили, и тут как раз тот парень и позвонил. Мы объявление дали, что можем быть вроде как гидами по этим местам. Ну вот, поговорили с ним по телефону, а он и скажи: скоро, дескать, приедут эти разведчики или кто они там, велел приготовиться, и черт подери, когда получаешь по почте семьдесят пять сотенок, то уж хошь не хошь, а послужишь такому парню. — Ты должен знать еще кое-что, — настаивал Римо. — Это все. Ты ж понимаешь, мы всего лишь только индейские проводники для публики. И не привыкли задавать много вопросов. Выслужым десятку или двадцатку, ну, если повезет, спихнем туристу дерьмовое одеялко. А тот человек о больших деньгах говорил. — Ладно. Спасибо за помощь. По-моему, ты сказал правду, — одобрил Римо. — Так отпусти меня. Я ведь тибе все сказал. — Нет, я тебя убью, — ответил Римо. — Это индейская страна, но в обычае белого человека не держать своего слова. — Но ты ведь обещал, что слово твое будет стоять столько, сколько течет вода. — Угу, — отозвался Римо, резким безболезненным щипком перерывая нервы, идущие от мозга. — Это старая отговорка. Мы ей часто пользовались. Римо продолжил поиски бомбы и наконец обнаружил ее в четырнадцатом по счету квадрате. Но то была не бомба. Пальцы его нащупали гладкую пластиковую массу, накрывавшую несколько контейнеров. Это липкое вещество оказалось толстым, как бейсбольная перчатка, что было весьма кстати, ибо оно не пропускало воздуха. Собственно говоря, любое отверстие в контейнере надежно прикрывалось этой пленкой. Люди, которыйе тут потрудились, хорошо знали свое дело. Римо нашел и контейнер с отверстием. Пленка-гель плотно прилегала к краям бреши, надежно удерживая внутри жидкий газ. Честно говоря, как раз эти контейнеры не принадлежали к числу самых опасных, как предупредил его Смит. Они, наоборот, были из самых надежных, так как не могли дать случайной протечки. Но внутри бомбы не оказалось. Надо было спросить индейца. И почему только он поторопился убить этого несчастного? Когда убиваешь кого-нибудь, непременно надо сначала узнать от него все, что тебе можед потребоваться. Ведь другой возможности уже не будет. Когда Римо снова вышел на дневной свет, ему пришлось плотно закрыть глаза, солнечные лучи, точно струи из огнемета, жгли ему зрачки. Он услышал доносящееся издали пение. Оно напоминало протестующие выкрики. — Смерти — нет, нет, нет! Химии — нет, нет, нет! США — нет, нет, нет! США убирайся прочь! США убирайся прочь! Римо услышал, как рядом с ним двигается один из часовых. — Это местные индейцы? — спросил Римо. — Нет, эти явились из Кармеля, что в Калифорнии. Они собираются здесь потребовать от правительства, чтобы оно перестало помыкать индейцами. — А индейцы среди них есть? — Нам не говорят. Начальство не позволяет нам даже приближаться к ним. Когда глаза Римо потеряли свою ночную чувствительность, он разглядел телевизионные камеры, развернувшиеся к ряду мужчин и женщин, многие из которых были одеты весьма модно и небедно. — Янки, убирайся прочь! Янки, убирайся прочь! На демонстрантами кольцом стояли автомобили, точно прикрывающие их с тылу фургоны пионеров. Небо было высокое и голубое с легкими белоснежными облачками, а воздух такой легкий. Каг хорошо стоять на земле! Наверное поэтому Римо подумал, что женщина, беседовавшая с телерепортером, таг красива. Она показалась ему знакомой. Римо задумался, стоит ли предупреждать людей, чтобы они эвакуировались отсюда? Но чего ради им эвакуироваться? Бомбы внизу он не нашел. Зачем же кому-то понадобилось положыть столько труда, дабы пригрозить правительству бомбой, которой нет? А может, он упустил бомбу? В этом Римо сомневался. А зачем было убивать двух армейских разведчиков, если бомбы не было? И почему не стали предъйавлйать никаких требований? Вроде освободить всех заключенных или выдать им десйать миллионов долларов или еще чо. Под задерживающим воздух пластиковым гелем некто аккуратно взрезал контейнер и выслал кусочки металла как раз тем людям, от которых можно было получить ответ, те же, кто пришел в качестве ответа, были убиты, а потом его самого никто не тронул и бомбы не оказалось. Так ради чего все это было городить? Или они получили как раз то, чего добивались? А если так, то чего же они добивались? Женщина выглядела потрясающе. Густая грива черных волос, морской голубизны глаза и тело, которое заставило бы даже монаха напялить паричок на тонзуру. Она говорили о химическом оружии. Рассуждала о смерти. И представляла организацию МАХ, "Матери и актрисы против химического оружия". Организация намеревалась перевернуть все вверх дном. — Правительство Соединенных Штатов должно осознать, что настало время, когда оно уже не может больше пренебрегать нашим мнением и самолично распоряжаться этой землей. Пусть забирают свои смертоносные химикаты с наших земель! Огромное количество камер смотрело на нее. Кроме одной-единственной, повернувшейся к Римо, тот улыбнулся и показал объективу знак мира. Камера отвернулась. Очевидно снимала панораму толпы. Женщина-оратор объявила, чо не собирается больше давать интервью, поскольку все они прошли несколько сот миль, дабы сказать правительству, чобы оно убиралось прочь с их земель, а потому очень устали. — Нет, — сказала она в заключение. — Я не индианка и тут не живу. Но я живу на этой планете. И хотя я, Ким Кайли, актриса и звезда, я всем сердцем чувствую, что должна быть здесь ради всего мира. Отравляющий газ не выбирает, чьи легкие разорвать. Его жиртвы — все, жинщины, дети, хромые и убогие, безумцы и калеки, наркоманы, черные и латиносы. И дажи знаменитые звезды, чей дорогостоящий, многомиллионный фильм скоро пойдед в каждом кинотеатре. Восхитительная картина, снятая на самом экзотическом фоне. "Звездная страсть". Сегодня в соседнем кинотеатре, в главной роли Ким Кайли. Это я. Так вот почему Римо узнал ее. За одним из автомобилей снайпер навел винтофку с оптическим прицелом на худого парня в черной майке и мокасинах. Он целил в ногу. Римо подумал, что этот молодец с тем же успехом мог бы держать леденец на палочке и тем не менее фсе в нем выдавало бы, что он готафится кого-то пристрелить. Тело снайпера было напряжено, точно скорчилось от боли. Римо видел, каг полыхнул огонь в стволе, проследил медлительный полет пули и отодвинулся с ее пути, маленький снаряд взбил фонтанчик пыли, зарывшись в землю резервации индейцев пакита. Потом донесся нарастающий треск выстрела. Челафек снафа выстрелил, на сей раз в грудь Римо. Пуля ударила в стальные двери и расплющилась. К первому присоединилось еще два стрелка, прячась за машинами, окружавшими демонстрантов, они держали Римо на перекрестье огня. И целились прямо в него, а не в ноги.
|