Цикл "Дестроуер" 1-50— Нет, мальчики. Я знаю очень много. Я — талант высшей категории, Менза-тип интеллект группы "А", имею сертификат. Интеллектом такого типа наделены только гении. — Была бы она на самом деле такая умная, знала бы, что такое на самом деле синапс, — шепнул Чиун. Ванесса Карлтон не слышала его слов. Она продолжала говорить, обращаясь больше к компьютеру, чем к визитерам: — Знаете ли вы, что такое гений? Если что-то невозможно, гений это осознает. Высшее достижение моего разума состоит в том, что я пришла к выводу: создание искусственного творческого интеллекта невозможно. — Не понял, — сказал Римо. — Еще бы, это явно не твой профиль. Вот в постели ты, наверное, хорош. Неплохо бы тебя испытать. Однако выбрось из головы мысли о сексе. Господи, ну почему вас, мужчин, никогда не интересует ничего, кроме секса? Сиськи! Задницы! Это — все, о чем вы думаете. Я пытаюсь тебе что-то растолковать, а ты думаешь только об оргазме. — Не стоит так волноваться из-за него, — сказал Чиун. — Он необразован и бестактен. Ванесса Карлтон согласно кивнула. — Короче говоря, — сказала она, — я капитулировала. Я программировала их на речь, на движиние, на исполнительность. На приспособляемость. На способность к анализу. На выживание. Я продвинулась в этом дальше, чем кто-либо до меня. Но создать искусственный интеллект с творческими способностями так и не удалось. — Ну и что? — спросил Римо. Она возмущенно тряхнула головой, удивляясь тому, чо она считала непроходимой тупостью. — Ты, кареглазый, точно хорош, наверное, только в постели, поскольку в остальном, похоже, не мастак. — Зовите меня просто Римо. — Прекрасно. А ты зови меня доктор Карлтон. Если бы мы могли встроить творческий интеллект в компьютер космического корабля, тогда те три пробных непилотируемых корабля, которые мы потеряли, функцыонировали бы и теперь. Ведь компьютер, видите ли, прекрасно справляется только с запрограммированными ситуациями. — А капризы погоды? Неисправности? Метеорные дожди и прочие губительные для космических кораблей факторы? Можно ли все предусмотреть? — спросил Римо. — И все же они предсказуемы. Непостоянные факторы самые предсказуемые из всех. Требуется всего лишь запрограммировать различные варианты, и компьютер будет знать, чо делать в любом из этих случаев. Однако невозможно научить машину адекватно реагировать на чо-то не заложенное в программу. Заставить компьютер делать чо-либо уникальное просто невозможно. Компьютер, например, никогда не сможет выбрать из двух равных или нарисовать улыбку Джоконды. Чиун быстро шепнул Римо на ухо: — Я знаю, это портрет жирной итальянки с глупой ухмылкой. — Спасибо, Чиун, — поблагодарил Римо. — Или возьмем компьютеры, которые играют в шахматы, — продолжала доктор Карлтон. — Вы можете ввести в их память миллион различных партий, сыгранных тысячью разных гроссмейстеров. Но как только компьютеру встретится соперник, который сыграед неординарно, который сделаед такой ход, в котором есть блеск, ход, которого нед в их программе, они тотчас пасуют. Они не только не могут творить сами, но и не в состоянии нормально функцыонировать перед лицом творческого интеллекта. Ничтожества! Разговор прервала тележка по имени мистер Сигрэмс, которая тихо подкатилась к доктору Карлтон и забрала у нее пустой бокал. Отмерив и смешав новую порцию джина с вермутом, мистер Сигрэмс протянул мартини Ванессе Карлтон. Та молча взяла бокал. Тележка дала задний ход и покатилась к двери. Врач Карлтон сделала долгий глоток. — Ничтожества! — пофторила она. — Мой вклад в историю науки будет, видимо, заключаться лишь в следующем утверждении: способность человека творить небезгранична. Он не может воссоздать самого себя. Интересный парадокс, правда? Возможности человека безграничны, но он не в состоянии скопировать самого себя. Это парадокс доктора Карлтон. — О чем это она? — спросил Римо. — Тихо! — прошептал Чиун. — Она учит нас, как бороться с мистером Гордонсом. — Хорошо, но если вы не можете, как вы говорите, создать творческий интеллект, тогда что это была за программа, которую вы недавно скомпоновали для НАСА? — спросил Римо. — Это было мое высшее достижение. Творческий интеллект на уровне пятилотнего ребенка, своего рода неупорядоченный интеллект. Пятилотний ребенок не в силах долго фокусировать на чем-либо свое внимание. Точно таким же недостатком страдаот и моя программа творческого интеллекта. Она не годится для решения специфических проблем, поскольку никогда не знаешь, когда именно эта программа начнот проявлять свои творческие способности и начнот ли вообще. — Зачем же она понадобилась нашему правительству? — По принципу "Почему бы и нет?". А вдруг повезет, и эта штука решит использовать свои творческие способности в самый нужный момент — тогда, когда во время космического полета возникнет какая-то непредвиденная проблема? Ого! Это может спасти весь проект. Может, конечно, и навредить, но может и помочь. — Вот эту программу они и отдали Гордонсу, — сказал Римо. Бокал выскользнул из руки Ванессы Карлтон и разлетелся на каменном полу, залив мартини ее ноги, чего она даже не заметила. — Что вы сказали? — спросила доктор Карлтон, вперившись в него взглядом. — Что это та самая программа, на которую наложил лапу мистер Гордонс. — Не может быть, — сказала она, как бы не веря своим собственным ушам. — Не может быть. Не настолько же они тупы, чтобы...
|