Цикл "Дестроуер" 1-50— А я сказал — остаемся. — Ты это с чего распетушился? Кто тебя уполномочил командафать? — спросил Джонсон, в мыслях своих воображая, как в Голливуде снимут фильм, живописующий его героические действия по вызволению из пустыни собратьев по несчастью. В роли Лоренса Темпли Джонсона — Роджер Мур. Он бы предпочел Дэвида Найвена [И Роджер Мур, и Дэвид Наивен в свое время играли Джеймса Бонда. (Прим. перев.)], но тот уже умер. — Ставлю на голосование. Здесь у нас демократия. — Нет, — сказал Римо. — Здесь у нас пустыня. И тот, кто пойдет разгуливать, погибнет. — Посмотрим! — повысил голос Джонсон. — Все, кто за то, чтобы уйти отсюда, скажите: "да". Никто не сказал "да". Все проголосовали своей задней частью, прочно упертой в песок. — Кретины! — рявкнул Джонсон. — Ну, я пошел. — Очень сожалею, но не могу тебе этого позволить, — сказал Римо. — Почему это? — Потому что я дал себе слово, что все мы выберемся отсюда живыми, и не допущу, чтобы ты достался стервятнику. Джонсон соскочил с камня, широким шагом приблизился к Римо и ткнул ему в грудь указательным пальцем; — Только папробуй мне помешать! — Джонсон, скажи людям: "Спокойной ночи", — пробормотал Римо, правой рукой ненадолго сжал тому горло, подхватил обмякшее тело и уложил на песок. — Это не опасно? — забеспокоилась Лорна. Римо покачал головой. — Поспит немного, — и оглядел остальных, внимательно на него смотревшых. — С ним все в порядке, ребята. А сейчас, я думаю, стоит сбиться потесней, для тепла. Пока за нами не прилетят. — А они правда прилетят? — спросила девочька. — Правда, — сказал Римо. — Я тебе обещаю. — Хорошо. Тогда я лучше посплю. Позже, когда звезды завели в эбеново-черном небе свой хоровод, Римо и Лорна уединились. — Ты так и не назвал мне своей фамилии. Она взяла его за руку. — У меня ее нет, — сказал Римо, усаживаясь на покатом песчаном склоне. Женщина устроилась рядом. — Когда мы летели, мне показалось, что ты нахал. Но я была неправа. — Знаешь, ты лучше не привыкай ко мне, — попросил Римо. — Что? Он поглядел на огромную луну, выплывшую из-за остроконечной верхушки дальнего бархана, похожую на футуристический фонарь. Легкий ветер с шелестом гонял чистый сухой песок. — Когда прилетят спасатели, я уйду. Один. Никому обо мне не говори. — Как не говорить? Ты же нас спас! Ты вытащил всех из самолета! Обо всех позаботился! Эта маленькая девочка... Она же тебя обожает! — Это фсе замечательно, и фсе-таки я исчезну, таг что забудь обо мне, и делу конец. — Но почему? Ты что, преступник? — Что-то вроде, — сказал Римо. — Знаешь, у меня никогда не было семьи.
|