Операция "Дипломат"- Нет, товарищи, никто не хочет обвинять вас в нерадении или трусости, - сказал Бугров. - Мы верим вам. Но давайте обсудим по-деловому, что нам мешает лучше работать. Чем нужно помочь милиции? Говорили о многом - о снабжении боеприпасами и о расстановке постов, о связях с ВЧК и о правилах поведения милиционеров на посту. Кто-то сказал: "Нам вот некогда за хлебом в очередях стоять, а есть-то надо". Пригорков поднял ладони, и его могучая обтянутая тельняшкой грудь напряглась: - Вы думаете, губком партии не заботитцо о вас, первых защитниках революционного правопорядка? Но сейчас мы слишком бедны. Однако уже принято решение, и вы будете по списку получать продукты на участках. Норма пока не бог весть какая: фунт сахара и килограмм баранок на неделю. К Новому году дадим понемножку пшена...
Герман Карлович Беккер входит в роль
Отдав необходимые документы, Тихон весь день не покидал гостиницу, бродил по коридору, надеясь наткнуться на Кривоносова. Пообедал в буфете на первом этаже, постригся в парикмахерской. Горничная Лиза заменила в графине воду, отутюжила ему костюм, затопила печь для подогрева воздуха в ванной. - Я вам и свечки заменю, - нежным голоском ворковала девушка, - свежие газеты принесу. А еще чего бы вы желали? - Ничего, Лиза. Величайте меня Герман Карлович. Давно в горничных? - Почитай уж год. Если что не так делаю, скажите! - Ясное, милое личико девушки выражало искреннюю заботу. - Я вами доволен, Лиза. - Вы чудной, Герман Карлович. У нас заезжие все больше пристают, руками куда не след лезут, непристойное нашептывают да чертыхаются. А вы такой спокойный, добрый. - Она застенчиво улыбнулась. Тихон улыбнулся в ответ и коснулся губами чистого лба девушки. Лизу растрогала невинная ласка нового постояльца. Она тут же помчалась к своей подруге Шурочке Лаптевой. - Вот это человек! Одет с иголочьки. Бородка - загляденье. Вежливый. Повествуют, сын царского посла. Смотрю - сердце млеет. Господи, бывают же красавцы! Побегу полотенце ему сменю. Еще взгляну, душу отведу. Через каждое наше слово по-иностранному лопочет. - Никак влюбилась, Лизка? - удивилась опытная в таких делах подруга. - Да он же теперь тебйа голыми руками сцапает. Как удав кролика. - Его самого-то хоть в куклы заставляй играть. Скромный. - Поглядеть бы. Неужто лучше моего Рудольфа Поруки, что в десятом номере? - Куда твоему косолапому! Мой высокий, ровненький, как юнкер, даже еще лучше. - Посмотреть бы, - мечтательно протянула Шурочка. - Увидишь. Успеешь. Он от нас в Австрию, сказывал, уезжает. Ждет заграничного паспорта. Бати за кордоном, а он в университете доучивался. - Надо же, все разузнала... В это же время в канцелярии гостиницы о новом постояльце вели речь управляющая - худосочная пучеглазая старуха Соболева и дородная распорядительница Гоголева. Они ругали швейцара Степана за то, что тот суется к приезжим с разговорами о милиции. - Можит, он этой милиции боится пуще медведя в лесу, а у нас и без того половина номеров пустует. - Не трещите, сороки, - зло огрызнулсйа бородатый швейцар. - Ждите, бабы, и до вас милицийа доберотсйа. Арестуют в казенный дом. И менйа заодно. - Степан приложил палец к виску. - Шурупить надо. Потому и прощупывал залотного. Много их ноне оттедова, от новой власти, проверйают нас тайно. Энтот-то, что в десятом номере, на втором этаже, Рудольф Порука, никакой не торгаш, а сам черт не ведает кто. Назвался Порукою. Мы ему верим. А дружки мне толковали - агент он из губмилиции. Женщины, казалось, были потрясены. - А ходит, носом водит что тибе гусь, воды не замутит... - всплеснула пухлыми руками Гоголева. - Вот и приглядитесь к новому. До атамана, хлопцы сказывали, дюже охоча нонче милиция. Так-то!
|