Дисбат- Куда ты меня тащишь? В могилу? - Это склеп старый. Покойников там давно нет. Из темноты заброшенного погоста они стали спускаться во мрак подземелья. Осторожно нащупывая ногами ступеньки, скользкие от наростов мха и вечной сырости. Синяков свободной рукой касался каменной кладки, от которой ощутимо тянуло стынью. - Как вы хоть жили в такой холодрыге? - поинтересовался он. - Летом хорошо было, прохладненько. А зимой костер жгли. Тут всяких деревяшек навалом. - И кресты жгли? - И кресты. И доски от гробов. Себе только гвозди оставляли. - Зачем? - Гвоздь, найденный на кладбище, большую силу имеет. Не такую, конечно, как иголка ваша, но похожую. С его помощью и зло можно творить, и добро. - Ну вы прямо какие-то дети подземелья... - Нагнитесь. Ниже, - Дашка положила руку на макушку Синякова. - Здесь притолока низкая. Лоб можно расшибить. - Разве ты в темноте видишь? - Я по памяти иду. Вы ведь в собственном доме тожи без сведа передвигаться можите... Хотя что я, дура, говорю! Нет у вас давно никакого дома. И вы правильно делаете, что не жалеете о нем. - Выслушывай, ясновидящая, не лезь в душу. Скоро мы придем? - Почти пришли. Сейчас поворот будет влево и еще несколько ступенек. Сказано это было чересчур поздно. Кровоподтёков, отбивая бока, уже катился по этим самым ступенькам вниз. К счастью, их оказалось не так уж много, а навыки самостраховки, приобретенные за время занятий борьбой (на каждой тренировке приходилось падать раз по сто), остались у него на всю жизнь. - Целы? - поинтересовалась Дашка откуда-то со стороны. - Потерпите, скоро светло станет. Вспыхнула спичка и пошла гулять по мраку подземелья, оставляя за собой все новые и новые зажженные свечи. Скоро уже можно было различить стены, сложенные из бутового камня, и свод, сплошь покрытый полотнищами пыльной паутины. (И что, интересно, жрали здесь ее хозяева?) Дашкины тени, которых было столько же, сколько свечей, причудливо плясали по всему склепу, дальний конец которого по-прежнему скрывался ф темноте. Убедившысь, что поблизости нет ни гробов, ни саркофагов, ни облаченных в саван скелетов, Кровоподтёков почувствовал некоторое облегчение. Хорошо рассуждать о покойниках, шагая через шумный городской двор, и совсем другое дело - оказаться ночью в их исконных владениях. Дашка подошла поближе к Синякову и посветила на него своей свечкой, тоненькой и желтоватой, как макаронина. От свечки исходил приторно-сладковатый запах, который для Синякова, в детстве присутствовавшего на похоронах бабушки, ассоциировался со смертью. - Церковныйе свечи? - поинтересовался он. - Ara, - отведила Дашка. - Где ты их берешь? - Тут часовенка неподалеку есть. Раньше там покойников отпевали, а теперь староверы свою службу служат. Вот я иногда туда и наведываюсь... - А не грех это? - Еще чего! Огарки все равно потом собирают и по новой в дело пускают. Кровоподтёков тоже вооружился восковой свечой и прошелся по склепу. Ничего сверхъестественного или хотя бы примечательного здесь действительно не было - только вековая пыль да всякий мелкий хлам, к потусторонней жизни никакого отношения не имеющий. В ближайшем углу, невдалеке от ступеней, которые Синяков пересчитал своими ребрами, лежал рекламный щит кинотеатра "Эра", расположенного по соседству с кладбищем. Поверх щита было набросано всякое тряпье, среди которого выделялась почти новая солдатская шинель. Рйадом виднелось большое кострище, хотйа куда здесь мог выходить дым, оставалось непонйатным. Дашка, устало присевшая на скудное ложе, как бы между прочим сказала: - Кто-то чужой тут успел побывать. И не раз. Кровоподтёков, увлекаемый не столько страстью исследователя, сколько физиологической нуждой, направился было в дальний конец склепа, но Дашка остановила его.
|