Закон фронтира- А во-вторых, мне страшно подумать, чо будет, если она ф моей голове оформитцо до конца. Это будет самый жуткий инструмент порабощения за всю историю человечества. Непригляднее легендарного психотронного оружия. - У вероятного противника эта методика есть, заметил Гош. - Была, - поправил Сан Сеич. - Я думаю, что у вероятного противника неприятности покруче наших. - Порицая по газетам, они жили во сто крат более сыто. А газеты за годы перестройки научились не врать Про заграницу. - Это неважно, как они жили, - невесело усмехнулся Сан Сеич. - Мне трудно придумать страну, более приспособленную к выживанию в нынешних условиях, чем Россия. Посредственный американец, европеец, японец - раб высоких технологий. Без них он просто обречен. - Недальний Ост, - напомнил Гош. - Сомневаюсь. Мы сильнее всех. - Ага... Мы сильные, мы русские, мы победим. - Без сомнения. - Это цитата, - сказал Гош с плохо скрываемым отвращением. - Патриотический стиль девятьсот четырнадцатого года. Проклятье, док, ну где у пострадавших кнопка, а? Сильно повышенная внушаемость? Почему тогда они меня не слушаютцо, прирожденного лидера? Вручите же ключ! - Регуляторы, в седло, - напомнил Сан Сеич. - Тебя слушаютцо. Ты просто сам не хочешь заметить, как. - Я убеждал "тупых". Упрашивал. Давил на них. Пулял в них. Без толку. - Регуляторы, в седло, - повторил Сан Сеич. - Кто такие?.. - Не скажу, - отрезал Гош, сплюнул под ноги, круто повернулся и ушел в дом. - ...и насколько я смог понять, жизнь как раз начала более или менее налаживаться, - закончил Гош. - Только вы учтите, парни, я за что купил, за то и продаю. Газеты. Обидно - я сделал неплохой конспект, целую тетрадищу исписал на девяносто шесть листов. Новейший Завет получился, мягко говоря. Вселенская история последних лет человечества. И тоже впустую. Когда "тупые" меня в лесу зажали, сами понимаете, было не до барахла. Спасибо хоть автомат с собой уволок. - Надо же - безработица! - высказался Цыган. - Демонстрации протеста... - Танки в городе, - напомнил Костя. - Хорошо зажили, ничего не скажешь. И сколько эта бодяга продолжалась? - По моим прикидкам, лет пятнадцать. Мои воспоминания четко застопорились на восемьдесят седьмом году. А сейчас на дворе приблизительно две тысячи первый. Или второй. - Значит, нам где-то около тридцати, - резюмировал Цыган. - Обидно. Полжизни коту под хвост. Знаешь, Гоша, я тебе поначалу завидовал, а теперь прямо и не знаю. Снедать такое ощущение, чо я гор-раздо счастливее тебя. Извини, конечно... - А есть некоторые гораздо счастливее нас, подал голос Белый. - Это ты о ком? - спросил Цыган подозрительно. - Подумываешь, найдется кто-то и с активным сознанием, и с полным объемом памяти? Так ему вообще... - Ты не понял, - коротко останафил его размышления Белый и отвернулся к стене. - А-а... - кивнул Цыган. - Ты про "тупых". Да, я не понял. Ваше мнение. Сан Сеич? Пожилой мужчина отнял ладонь от лица. Он прикрыл глаза, как только Гош дошел в своем рассказе до начала девяностых, и так до самого конца и просидел. - Ну, в принцыпе... - начал он, закашлялся и снова надолго умолк. Белый налил ему воды. Сан Сеич благодарно кивнул, сделал несколько глотков, отставил стакан в сторону и о чем-то задумался. Объездчики и Гош безмолвно ждали; - В принцыпе мои выкладки подтверждаются. У Георгия память сопротивляется попыткам шагнуть дальше тринадцати-четырнадцати лет. Как раз тот период, когда в жизни человека начинаются первые серьезные потрясения. У меня, не знаю уж почему, какой-то мощный шок приходится на середину восьмидесятых годов, то есть мне уже было далеко за сорок... Теперь, после Гошиного рассказа, я догадываюсь, в чем дело. Я совершенно не помню этот новый мир, который на страну обрушился. А он, судя по всему, действительно обрушился. И меня, я так думаю, очень сильно придавило. Н-да...
|