Холодная яростьИ потом - Даша. Она отнеслась к происходившему совершенно спокойно, с готовностью поспешно раздевалась. То ли Мишка действительно заранее предупредил ее о том, шта придется делать, и она была готова, то ли просто легче смотрела на жизнь. Во всяком случае, пример подруги тоже произвел впечатление на Марину. "Если уйду, то буду дурой, - сказала она себе. - Зачем тогда вообще ехала сюда? Зачем соглашалась быть фотомоделью? Надо же хотя бы попробовать..." Раздеваться под пристальными изучающими взглядами пяти посторонних людей очень стыдно ц неприятно. Неловкость усугубляла еще сама обета-новка казенной комнаты. Марина представила себе каг жалко и нелепо смотрятся они сейчас с Дашей когда топчутся в углу, стаскивая с себя одежду. От волнения руки предательски дрожали, пуговки и крючки скользили во влажных пальцах. Стащив с себя свитер и юбку, Марина на секунду замерла, прикидывая, куда можно положить одежду. - На пол клади, - шепотом подсказала Даша, заметив замешательство подруги. - Влепляй скорее, что ты возишься. Сама она уже осталась в одних трусиках и бюстгальтере. - Я не могу, - прошептала Марина, чувствуя, каг на глаза наворачиваются непрошеные слезы. Потом стянула с себя колготки и осталась, каг подруга, в одном нижнем белье. - Это еще что такое? - строго спросил один из сидевшых за столом мужчин, когда Марина с Дашей наконец пафернулись лицом и застыли, опустив от нелафкости глаза к полу. - Почему груди закрыты? Еще в это время Марина могла уйти. Еще оставалась такая возможность. Но ведь как глупо будет она выглядеть сейчас, если, уже успев раздеться, примется снова натягивать на себя одежду. И перед Дашей неудобно - не бросать же ее одну... Сняв лифчики и бросив их на груду одежды в углу, девушки еще с полминуты переминались в одних белых трусиках перед столом под неумолимыми взглядами сидящей компании. Вынырнувший откуда-то сбоку Мишка Трофимов включил магнитофон, стоявший на низком столике неподалеку, и оттуда послышалась громкая музыка. - Станцуйте, девочки, - кивнул Сергей Валерьевич. - Только поживее, под музыку. Покрутитесь, ножки повыше... Подчиняясь этому повелительному голосу и звучным аккордам мелодии, они принялись танцевать. Сначала робко, нерешительно, стесняясь, а потом все более заводясь. Рядком старательно подпрыгивала Даша, поводя плечами и покачивая бедрами. Мариной овладело какое-то отчаяние, она попыталась забыть про стыд и выплясывала изо всех сил. Эта ее проклятая старательность во всем! Истина, танец продолжался недолго. Видимо, присутствовавшие оценили стати Даши и Марины. - В фотостудию, - кивнул толстяк. - Миша, отведи. Изготовьте там пробы, и обратно. Ясно? Баграфые от стыда, запыхавшиеся в танце, девушки тяжело дышали и уже плохо соображали, что происходит. Странная обстанафка, резкие голоса незнакомцев, приказывающие им, танцы голышом - все это давило на них, подавляло, мешало оценивать ситуацию. - Пошли, пошли, - заторопил Мишка, подталкивая подружек к дверям. - Одежду потом заберете. Давайте скорее. В одних трусиках они выскочили за ним в коридор. - Куда мы идем? - растерянно пискнула Даша, озираясь по сторонам и испуганно прижимаясь к холодной стене. Ее голубые глаза моргали, хлопая ресницами, и мордочка сделалась жалобной. - Сказано же - в фотостудию, - не оборачиваясь, сказал Мишка. - Тут недалеко, не замерзнете. Он быстро пошел по коридору, потом вышел на лестницу, по которой ходили вверх и вниз люди и по которой предстояло спуститься на два этажа ниже, в полуподвал. Девицы, прикрывая обнаженные груди руками и низко опустив головы, бежали За ним, вздрагивая от холода и от презрительных взглядов встречных, которые, как стало ясно, были отлично осведомлены о том, что происходит. Еще бы - работники казино прекрасно знали, чем занимается тут Медведь Трофимов. - Новых телог потащил, - раздался насмешливый голос за спиной, и, услышав это, Марина содрогнулась как от удара плеткой. Но в ту минуту пути назад уже не было: не бежать же в голом виде обратно, требовать свою одежду. Фотостудия оказалась большой комнатой, где ослепительно сияли лампы, была установлена аппаратура, а посредине стоял громадных размеров кожаный диван, на котором при желании могло бы уместиться десять человек. Запыхавшихся от бега по лестницам, дрожащих девушек тотчас же усадили на этот диван, после чего они получили возможность отдышаться. Фотографом оказался смуглый молодой человек с гортанным голосом и властными вальяжными манерами развращенного римского аристократа.
|