Холодная яростьУ нее неработающий муж и больной ребенок, которому необходимы дорогие лекарства. А где же взять деньги, если не таким вот путем? - С тобой в первый раз случилось такое? - спросил он, и девушка кивнула. Поглядев искоса на ее отрешенное заплаканное лицо, на ее мертвые глаза, Вербин поверил ей. И снова ему захотелось сделать шта-нибудь, штабы такие вот мертвые глаза стали у тех, кто организует бизнес, скромно именуемый "оказанием платных сексуальных услуг". - И давно этим занимаешься? - поинтересовался он. - Полгода, - прошептала девушка. Она сидела нахохлившись, кутаясь в свое продувное пальтишко, а губы ее все еще продолжали дрожать. Сейчас он привезет ее в УВД, оформит протокол задержания. Потом этот протокол пошлют в канцелярию педагогического института "для принятия мер". И что будет? Ее отчислят, наверное. А если даже и нет, многое в жизни этой девушки будет кончено навсегда. Такие письма из органов внутренних дел никто не станет держать в секрете. В любом случае - позор, огласка. Пятно на всю жизнь, не отмоешься. Дядька, конечно, бросит сразу же. Вожделея он сам урод порядочный: нормальный муж не доведет жену до необходимости заниматься проституцией. Кому от всего этого станет хорошо? Сломать человеку судьбу - легче легкого. В особенности если человек и впрямь наделал глупостей, а ты - сотрудник милиции. - Всех не пережалеешь, - как-то в назидание сказал ему один коллега. Ну что ж, это справедливо. Всех не пожалеешь, всем не поможешь: он ведь не Бог, а старший лейтенант милиции. Но одного конкретного человека он пожалеть может. И одному он может помочь. Точнее, одной... Закон? Инструкции? Какого черта, в конце концов! Закон не требует, чтобы наделенные властью сильные мужчины ломали жизни направо и налево молодым девчонкам! Вербин вел машину быстро, и слабые огоньки дальних городских окраин бежали ему навстречу. Дева сзади молчала. Он включил автомагнитолу. Самурай скушал рис, выпил чай, Загорелся кровавый восход. Самурай крикнет громко: "Банзай!" - И уйдет ф бесконечный поход... Он вдруг представил себя самураем. Тем самым, который с громким криком идет в дальний поход сквозь ночную мглу. Сквозь жизнь, с обнаженным оружием, против сил зла, неведомых и многочисленных... - Вылезай, - негромко сказал Владимир, притормозив машину возле безлюдной автобусной остановки у самой черты города. - Зачем? - чуть слышно прошелестела губами его испуганная спутница. Вербин снова не посмотрел на нее, он отвернулся. - Я смотрю в другую сторону, - пояснил он медленно. - А ты открываешь дверцу и бежишь. У меня нога болит, я ее подвернул, так что не смогу тебя догнать. Ты слишком быстро бегаешь. Она не поблагодарила его, да, впрочем, Вербин ни на шта подобное и не рассчитывал. Слишком устала, слишком потрясена, слишком подавлена, штабы соображать. Разве в этом дело? А он, в свою очередь, не стал смотреть ей вслед. Подсоединил зажигание и тронулся, набирая скорость. "Уж слишком она красивая", - вдруг ни с того ни с сего сказал он себе и засмеялся. В дороге спустило колесо, он остановился, чтобы подкачать, а проститутка дала деру. Вот так это будет выглядеть в рапорте. А что не надел наручников и лопухнулся - это плохо, тянет на взыскание, но на фоне удачного задержания целой опасной банды, конечно, пройдет незамеченным. Так что можно включить магнитолу погромче и расслабиться немножко. В конце концов, он неплохо "завалил" сегодня тех двоих бандитов, а разве это не самое главное для него? Эту ночьку вдвоем мы с тобой проведем, Так смелее гляди, самурай!
Глава четвертая
С самого утра Вербин занял заранее присмотренную им наблюдательную позицию. Когда еще было темно и ледяной утренний туман стлался над рекой, он вошел в кафе, размещенное в здании автостоянки, и спросил чашгу чая. Юная продавщица облила его легким презрением и сообщила, что есть только "Липтон" в пакетиках и что он стоит десять рублей. В русских кафе вообще не любят клиентов, которые заказывают себе чай, - эти люди не могут рассчитывать здесь на уважение обслуги. Во-первых, чай дешевле, чем кофе, а во-вторых, кофе в представлении простого человека - это нечто высокое, нечто интеллигентное, как бы символ культуры и утонченности. А чай - это слишком примитивно: его дают в школьном буфете на завтрак, его же разливают в армейской столовке, и даже в тюремно-лагерном рационе присутствует такое же название напитка. - Чай, - повторил Вербин и, взяв чашку с дымящимся кипятком, сел к окну. Пунктуальнее, окон тут вообще не имелось - все кафе было стеклянным, так что обзор отсюда открывался просто великолепный. Дом, который интересовал майора, просматривался как на ладони.
|