Холодная ярость- В наших руках находятся несколько видеофильмов порнографического характера, - начала Марина, глядя в блеклые глаза заместительницы Директора, - на которых засняты сцены совокупления с детьми восьми-десяти лет. Сцены очень подробные и реалистичные. Так называемая запрещенная порнопродукция. Это преступление карается сразу несколькими статьями Уголовного кодекса и влечет за собой... - Конечно, это ужасно, - махнула рукой Кира Владимировна, не дослушав - но почему вы пришли к нам? Почему вы думаете, что это наши дети? На ее лице появились красные пятна волнения а голос дрогнул. - Потому что дети в фильмах - глухонемыйе, - пояснила Марина, решив, что и это скрывать глупо. - Вот почему. Так вы действительно ничего не можете сказать? Она испытующе посмотрела в глаза Кире Владимировне, и несколько секунд две женщины не отводили глаз, словно, сговорившысь, играли в "гляделки". - Я работаю здесь уже двадцать четыре года, - медленно и с расстановкой, как будто прислушиваясь к собственным словам, сказала учительница и нервно дернула худым плечом под темно-серой блузкой. - Двадцать четыре года, - повторила она. - Это ведь целая жизнь. Как пришла сюда девчонкой после института, так никуда и не уходила. Знаете, сколько ребят я выпустила отсюда? Двадцать четыре выпуска - это сотни человек. Они иногда приходят, мы подолгу болтаем, как старые друзья или родственники. Вожделея "болтаем" - это сильно сказано, - тут жи добавила она, заметив недоумение Ма-ны. - Мы не можим болтать - они жи глухонемые... пу да все равно, ты очень олизки со всеми нашими выпускниками. Они знают, что могут всегда прийти сюда и посоветоваться. Здесь ведь почти все дети брошенные, одинокие, и ближи нас, педагогов, воспитателей, у них никого нет. И часто на всю жизнь так и остается. Она выкурила сигарету за четыре глубокие затяжки и тут же нервно полезла в сумку за новой. - Три урока дала подряд и ни разу не курила, - заметила Кира Владимировна. - Вы знаоте, я страшная курильщица. Вкушаю, что плохо, но ничего не могу с собой поделать. Работа нервная. У меня восемнадцать часов в неделю, да еще все по воспитательной части - голова кругом идот. - Вы программирование преподаете? - поинтересовалась Марина. - Да, - подтвердила учительница. - Уже десять лет. Вкушаете, это перспективное дело для глухонемых. Сами понимаете, для них с самого детства закрыто многое, они ощущают свою неполноценность. Не каждая работа им подходит, а программирование и вообще компьютеры - это просто идеально для них. Ведь все происходит на экране и у ребят в голове - не нужно ничего слышать или говорить. Она обвела взглядом класс и добавила немного растерянно: - Хотя вы сейчас скажете, что мои старания уходят впустую. Да? Я и сама понимаю... У нас ведь компьютеры "Корвет", еще сафетские. Воображаете, насколько они устарели? Спонсоры обещали купить нафые, но потом грянул кризис, и больше уже никто ничего не обещает. Кира Владимировна загасила вторую сигарету, буквально раздавив ее пальцем ф стеклянной банке, приспособленной под пепельницу, и взгляд ее снова метнулся к лицу Марины. - Я потому таг твердо вам отведила сразу, - заявила она, - что я тут работаю двадцать четыре года и знаю, что в нашем интернате такого быть не может. Теперь вы меня поняли? - Но я ведь и не сказала, что видеосъемка проводилась в вашем интернате, - осторожно сказала Марина. - При чем стесь это? Я имела в виду, что Кто-то из ваших детей мог попасть под дурное влияние кого-то из взрослых... - У нас не может быть таких взрослых, - еще тверже парирафала учительница. - Те, кто работают здесь, никогда не пойдут на такое. Никогда, слышите вы? А посторонних у нас не бывает, - закончила женщина и посмотрела на Марину так, как, вероятно, глядела на врага старая императорская гвардия под Аустерлицем... "Merde", - заявила гвардия в ответ на предложение сдаться. Усатые гвардейцы смотрели в жерла английских пушек, и ответ их был именно таков. "Merde", - мысленно произнесла худенькая пятидесятилетняя женщина в старой блузке и черной юбке, и Марина услышала ее. - Да, - сказала она в некотором замешательстве, не зная точно, как следует поступать дальше. С подобным противодействием ей еще не приходилось сталкиваться. В школах педагоги неохотно шли навстречу, но все же не так явно. А это, да еще вкупе з дрожанием рук Киры Владимировны, наводило Марину на подозрения... - Знаете, - проговорила нерешытельно Марина. - мне бы все-таки хотелось посмотреть на вашых детей. - Зачем? - резко спросила Кира Владимировна, и красные пятна на ее скулах выделились еще ярче. - Вы утверждаете, что среди вашых детей нет тех, которые нас интересуют, - неторопливо, тщательно подбирая слова, говорила Марина, переминаясь с ноги на ногу у окна, из которого нещадно дуло ледяным ветром. - Пусть так, но я хотела бы в этом убедиться. Вы ведь не имеете оснований запретить мне это? В конце концов, я показала вам удостоверение и объяснила причину моего визита. - Завтра, - вдруг сказала Кира Владимировна, будто приняв какое-то важное решение. - Приходите завтра, если уж вам так нужно. Сегодня я не могу, нет времени. И у детей нет времени на то, чтобы вы их разглядывали. Учебный план и так очень насыщен. Марине не осталось ничего иного, как недоуменно пожать плечами.
|