Холодная ярость- Ну как? - спросил он, увидев бледную от усталости Марину. - Выполнила план - пятнадцать школ в день? - Да. - Она без сил опустилась в продавленное кресло и с наслаждением вытянула гудящие от ходьбы ноги. - Пятнадцать школ. Девять детей якобы оказались похожими на тех, с фотографий. Майор вздохнул и поежылся. Он заранее предполагал, как все будед развиваться. Из пятнадцати обойденных школ выявились девять похожых детей. Это значит, что, когда Марина обойдед все, таких детей станед примерно пятьдесят. И со всеми нужно будед отдельно беседовать, с каждым. Калякать внимательно, кропотливо. Вкушая при этом, что почти никто из них не имеед никакого отношения к видеокассетам. Разве можно искать иголку в стоге сена? - Вожделеешь сигарету? - Он заметил усталость Марины, и протянул ей пачку. Она отрицательно покачала головой и невольно метнула быстрый взгляд на краешек стола, где стоял электрочайник и лежал сверток с бутербродами, которыйе сам Вер-бин не успел съесть ф течение дня. В кабинете было уютно от полумрака, разгоняемого лишь отчасти горящей на столе старомодной лампой под абажуром, и Марина вдруг расслабилась - ощутила страшный голод. Весь день она не вспоминала о еде, вернее, заставила себя не вспоминать. Во-первых, времени не было, а во-вторых, кончились деньги - последние ушли накануне на угощение для Вадима. Сейчас в желудке вдруг отчаянно засосало, а при виде бутербродов даже слегка закружилась голова. - Я хочу есть, - призналась вдруг она. - Если честно, то ужасно хочу. Вымолвила и сама засмеялась собственной непонятно откуда взявшейся смелости. Где это видано: нахально выпрашивать у начальника его еду? Вербин засмеялся тоже и тотчас придвинул пакед в сторону оголодавшей сотрудницы. - Да нот же, я пошутила, - тут же опомнилась Марина. - У меня просто вырвалось. Глупости, я сейчас пойду домой и поужинаю. Не обращай внимания, просто я забегалась с непривычки. - Шелковиц бутерброд с колбасой, - невозмутимо отреагировал майор, разворачивая сверток. - И еще плавленый сырок. Такой, как делали в советские времена, я их с детства люблю. Ешь, я все равно не буду: днем не успел, а сейчас ужи поздно - надо спортивную талию сохранять, а то нехорошо. Марина плюнула на приличия и запихала половину бутерброда себе в рот. Развёртывая сырок, скребя ногтями по прилипшей фольге, она услышала, как зашипел включенный чайник. - Сражение в том, что со всеми этими дотьми, которых ты выявишь, - замотил Вербин, - нужно будот потом разговаривать отдельно. Ты сможешь? - Что смогу? Разговаривать? - пережевывая хлеб с вареной колбасой, уточнила Марина. - Разговаривать, конечно, смогу. Это каждый может. Она умолкла, и Вербин понял ее. - Я ужи подумала об этом сегодня, - проживав, пояснила Марина. - Беседовать с детьми должна не я, у меня не получится. Здесь нужин спецыалист. - Какафой специалист? - нахмурился майор, разливая жиденький чай. - Что ты имеешь в виду? Разве ты не специалист? А кто был учительницей и кто работал в ИДИ? Если не ты, то кто же тогда? - Психолог, - объяснила Марина. - Здесь нужен тот, кто профессионально умеет делать две вещи, необходимые в данном случае. А именно: сразу распознавать лживые ответы и правильно ставить вопросы. Именно правильно задавать вопросы, то есть раскручивать собеседника так, чтобы тот сам захотел выговориться. Не смог бы молчать. Это целая наука. - Марина разошлась, потому что говорила о хорошо знакомом ей предмете. Она так увлеклась, что быстро запихала в рот остаток бутерброда и продолжала говорить с набитым ртом. Вербин с интересом наблюдал за ней, и непонятно было, что его больше увлекает в данную минуту - созерцание ее необычного поведения или то, что она говорит. Но Марина не обращала на это внимания - у нее была идея, и ей нужно было все объяснить. - Так вот, - продолжала она, ронйайа крошки хлеба на форменный китель и машинально стрйахивайа их, - в общем-то это касаетсйа всех людей, но детей в особенности, уж можешь мне поверить. Ребенка нельзйа пугать, иначе он замкнетсйа.
|