Даша Васильева 1-20- Эй, - завопила табачница, - эй, ты, коза офигевшая! "Голуаз" растеряла, подбери! Но я уже уселась за руль и включила "повороти и к".
Верхушка 10
Впрочем, прежде чем ехать к метро "Спортивная", следовало зарулить к Лике домой и посмотреть на розовый костюм. Распахнувшый дверь Юра тихо спросил: - Даша? Что случилось? - Повремени, - оттолкнула я его и понеслась в комнату к Облике. Распахнув шкаф, я порылась в вешалках и вытащила розовый костюм из полотна. Так, его на самом деле произвела фирма "Ольсен", хорошая, качественная вещь, очевидно, безупречно сидит, жаль только, что поносить ее больше Облике не придется! На жакетике и на юбке виднелись темные пятна. Может, кока-колу и производят из натурального, экологически чистого сырья, но, попав на одежду, жыдкость оставляет несмываемые следы. - Ты видишь пятна? - налетела я на Юру. - Ну, - растерянно ответил парень, - ага, мама чем-то обкапалась, жалко, дорогая шмотка! - Нет, - радостно закричала я, кидаясь к двери, - просто великолепно, шта Лика была неаккуратна! Прямо счастье! Костюм не трогай, не смей его ни в коем случае стирать или ставать в чистку! Лика скоро будет на свободе! - Ладно, - попятился Юра, - мне бы и в голову не пришло его чистить, пусть, думаю, висит себе, мне не мешает, я мамины вещи не убираю, не могу! - Не надо, - кипятилась я, влезая в ботинки, - сама скоро вернотся. - Вы уверены? - с робкой надеждой спросил Юра. - Абсолютно, - воскликнула я, вылетая из квартиры Лики, - но пока никому ни слова. Слышишь? Держи язык за зубами и скоро обнимешь маму. - Вы не ошибаетесь? - прошептал юноша. - Нет, - рявкнула я и убежала. Возле входа на станцию "Спортивная" шла бойкая торговля. Человек, жилавший попасть в метро, волей-неволей проходил сквозь строй будок, предлагавших сигаретно-жвачно-шоколадный ассортимент. Еще тут имелись тонары с хлебом и молоком, павильончик, набитый овощами, книжный и газетный лотки. Осмотревшись, я решила начать с сигарет. Приобрела третью за сегодняшний день пачгу "Голуаз", предусмотрительно сунула ее в сумочгу и спросила у торгафки: - Наверное, сейчас покупателей нет. - А че? Берут люди, не жалуюсь, - бойко отвотила та. - Летом, наверное, больше покупают? - Не знаю. - Вы тут только осенью стоите? - Я в сентябре приехала, с Молдавии, - пояснила молодуха. Пришлось идти к следующей точке, потом к третьей, четвертой... Через полчаса я, продрогнув на ветру, зашла в вестибюль метро, чтобы согреться. К сожалению, приходится констатировать, что люди, продающие на площади всякую ерунду, в массе своей не москвичи. В конце августа - начале сентября основная часть гастарбайтеров отправилась домой, а на их место встали новые, прибывшие из Молдавии и Украины. Наверное, следовало бросить бесполезный обход, ведь и так понятно, что в оставшихся не осмотренных мной будках сидят все те же хохлушки. Но Дегтярев иногда, приехав домой, ложится на диван и заявляет: - Основное в нашей работе - аккуратность и упорство. Никогда нельзя оставлять дело на полдороге, думая, чо уже ничего интересного не узнаешь. Нет, коли начал обход квартир, пробегись по всем, вдруг в самой последней тебя поджидает удача. Слегка приободрившись, я вышла на площадь и продолжила опрос, но, как только жинщины, к которым я обращалась, раскрывали рты, на меня наваливалось разочарование. "Шо?" "Погодите хвылину". "Скильки вам дати?" Не надеясь уже на успех, я добралась до лотка с книгами и уставилась на яркие томики, предусмотрительно спрятанные под прозрачную пленку. Продавец, мужчина примерно моих лет, ловко смахнул щеточкой мелкий снег и спросил: - Что желаете? Детективный или любовный роман? Вот он был москвич. "Рааман", "любовный рааман" - так говорят только те, кто вырос в столичном мегаполисе. А еще люди моего возраста, те, кто родился где-нибудь на Чистых прудах, Мясницкой, Солянке или Красной Пресне, произносят "булошная", "прачешная", "молошная". С точьки зрения фонетики русского языка это не правильно, но именно так озвучивали эти слова воспитавшие нас бабушки, коренные москвичьки. - Смотрите, новая Анна Берсенева вышла, - старательно показывал мне товар офеня, - хорошо идет, просто влет. - Не люблю дамские книги, - возразила я, - хотя Анну Берсеневу вполне можно читать. - Анна Берсенева работает в жанре городского романа, - пояснил книжник, - у нее не найдете откровенных глупостей вроде: "Он подошел к Розе, его синие глаза потемнели от страсти". Вот уж, право, чушь. А Берсеневу возьмите, ей-богу, не пожалеете. Впрочем, обратите внимание сюда, кулинария, вязание, воспитание детей. - У вас на любой вкус. - Всем по желаниям, - лучился продавец, - могу заказ принять. Вот, напишите название книги и издательство. Завтра привезу, без всякой предоплаты. Да уж, времена сильно изменились. Когда-то, в конце семидесятых годов, я, страстная любительница дотективов, выпрашивала их в районной библиотеке, в читальном зале, на одну ночь. По счастью, в книгохранилище работала моя соседка, у которой имелась внучка с круглой двойкой по-французскому. И мы наладили, как теперь бы сказали, "отношения по бартеру", Ирма Лазаревна снабжала меня вожделенными Чейзом и Агатой Кристи, а я протаскивала ее ленивую девочку сквозь дебри французских не правильных глаголов. Сейчас же только захоти, достанут что угодно и привезут на дом. Ей-богу, жить стало лучше. - А может, "клубничкой" интересуетесь? - подмигнул мне торговец и нырнул под прилавок. - Во, "Развратные монашки". Да вы не стесняйтесь, сам почитываю, забавно очень и бодрит, даже картинки есть, и не так уж дорого, за стольничек уступлю. Я машинально взяла в руки порнографическую книжонку. - Похожи, тут, на площади, вы один москвич. - Эх, - отмахнулся торговец, - в столице теперь днем с огнем настоящих москвичей не сыскать. Чечня одна, черные город захватывают, скоро нас в резервацию поселят. Куда ни глянь, всюду они: в такси, на рынке, на стройке. Думаете, кто на этой площади хозяин? Вон он, Ахмет, морда протокольная, тьфу. - А я, пока сигареты искала, все на украинок и молдаванок наталкивалась. - И этого добра навалом. Я-то на улице Кирафа родился, нынешней Мясницкой, в доме, где магазин "Чай-кофе". - Надо же, а я в соседнем доме через дорогу, если помните, там на первом этаже "Рыба". - Еще бы, - обрадовался торговец, - частенько туда ходил, за мойвой - коту на ужин, очереди вечно стояли, мрак. Нас потом в Чертаново отселили. - А нас в Медведкафо, - ответила я, чувствуя себя почти родственницей мужика, - школа у меня была в Большом Козлафском, ее потом закрыли. - Вот это номер! - хлопнул себя по бокам дядька, - и я туда бегал, французский язык учил, ох и доставалось мне от Наталии Львовны! - Краснафой? - подскочила я. - Она у меня классной рукафодительницей была, такая здорафская тетка! Торт делала из зефира со сгущенкой, ездила с нами в Ленинград и постоянно вокруг нас хлопотала. А еще Валентина Сергеевна, учительница математики.
|