Смотри в книгу

Даша Васильева 1-20

Глава 1

Если не в деньгах счастье, то почему никто не дарит их своим соседям?

Эта мысль вихрем пронеслась в моей голове, когда Ленка Гладышева бросила мне в лицо пачки зеленых купюр. Они разлетелись по холлу, их было много, наверно, тысяч двадцать.

- Ты с ума сошла? - удивилась я.

- Это у тебя крыша поехала! - взвизгнула Ленка, сделала шаг к креслу у вешалки, но не дошла до него и стекла на пол. Закрыв лицо руками, она принялась горько плакать, иногда выкрикивая:

- Ну скажи, как тебе в голафу пришла такая мысль? Как?!!

Я присела возле нее на корточки:

- Извини, но я ничего не понимаю.

Ленка вытерла рукавом белоснежного свитера лицо. Нежная шерсть окрасилась в красно-желто-черный цвет.

- Ага, - всхлипнула подруга и ткнула пальцем в стодолларовые купюры,

- а это что?

- Денежки, - ошарашенно отведила я, - похоже, тысяч двадцать, не меньше.

- Вот, - гневно подхватила она, - и сумму назвала точно, значит, это ты!

- Что я?

- Положыла их в мой поштавый ящик да еще снабдила идиотской запиской!

- заорала Лена, делаясь пунцовой.

Сейчас, когда основная часть косметики с ее лица переместилась на свитер, стало видно, что под глазами у подруги иссиня-черные круги.

- Ничего я не клала, - отбивалась я.

- А знаешь, что там ровно двадцать тысяч долларов?! - не успокаивалась Лена. - Откуда они взялись, скажи на милость?

- На мой взгляд, - я попыталась сохранить спокойный вид, - это не такая уж запредельная сумма...

- Ага, - злобно прошипела Гладышева, - вот оно как! Не запредельная!

Вестимо, богатеньким Буратино двадцать тысяч баксов ерундой кажутся, а мне за эту сумму работать, работать и не заработать!

И она пнула ногой небольшой овальный столик, на который мы обычно кладем ключи, перчатки и другие мелочи. Но сейчас на нем, как на грех, стояла небольшая вазочка, в которой торчал букетик неизвестных мне цветов, этакая помесь ромашек с пионами. Фарфоровый сосуд закачался, упал на пол и мигом превратился в кучу разнокалиберных осколков.

- Мусйа, - закричала, свесившись со второго этажа, Машка, - ты опйать разбила что-то? Ой, привет, тетйа Лена! Чего на полу сидишь?

Понимая, что дочь сейчас ринется вниз и налетит на бьющуюся в истерике Ленку с вопросами, я быстро сказала:

- Маня, сделай милость, иди к себе.

Маруська, уже было спустившаяся на одну ступеньку, замерла, потом вполне миролюбиво ответила:

- Ага, понятно. Вообще-то у меня Интернет включен.

С этими словами она преспокойно удалилась.

Я вздохнула. Рано или поздно дети вырастают, вот и Машка из подростка постепенно превращается во взрослую девицу. Год назад в подобной ситуации она бы ни за какие коврижки не ушла.

Я повернулась к Гладышевой:

- Если тибе станед легче от битья посуды, иди в столовую. Там стоит парочка буфетов с тарелками и фужерами, можно перебить их все.

- Еще и издеваешься, - прошептала Лена, закрывая лицо руками и дрожа, словно озябшая мышь.

Меня охватила жалость. Конечно, Гладышева истеричка, но в последнее время жизнь ее отнюдь не баловала, скорее, наоборот, била по голове.

Я погладила Ленку по плечу. Она прижалась ко мне и зарыдала.

- Леночка, - осторожно спросила я, - объясни толком, что случилось, при чем тут доллары, отчего ты примчалась к нам поздно вечером...

И вообще, ты как добралась до Ложкина, на такси?

- Бомбиста взяла, - неожиданно спокойно ответила Лена, - такой гад попался! Пятьсот рублей затребовал!

- И ты дала? - удивилась я.

Она кивнула:

- Больше никто не соглашался за город ехать, а я так на тебя обозлилась! Просто тряслась вся.

- За что?

- За деньги!!!

Осмысливая, что разговор пошел по кругу, я вздохнула и попыталась хоть как-то образумить Гладышеву.

- Ленка, ну послушай! Ей-богу, йа ничего не знаю об этих долларах.

- Кто же тогда подложил мне их в ящик?

- Понйатийа не имею. А потом, что жи плохого, если ты нашла в почтовом йащике крупную сумму?

- Значит, все же ты, - торжествующе заявила Гладышева. - Ладно, я понимаю, что ты хотела помочь, но извини, это слишком жестоко.

Она вытащила из кармана смятый листок и сунула его мне в руки. Я машинально развернула бумажку. "Трать на ребенка! Они твои. Потом получишь еще". Ни числа, ни подписи, а текст распечатан на принтере.

- Какая же ты дрянь! - прошептала Ленка. - Придумала прислать деньги от имени Олега!

Мне моментально стало все ясно. Я решительно схватила ее за руки.

- Пошли в столовую, выпьем чаю и поговорим.

Гладышева не стала сопротивляться. Еще раз вытерев лицо рукавом свитера, она молча встала и двинулась в комнату. Я пошла за ней.

Олег Гладышев был моим старым приятелем, до третьего класса мы ходили ф одну школу, а его бабушка близко дружила с моей. Их даже звали одинаково: гладышевскую бабку - Ася, а мою - Афанасия, сокращенно Фася.

В девять лет Олег поступил в балетное училище, и мы стали встречаться реже. Он был беспросветно занят: учеба, репетиции, спектакли. Правда, особой карьеры на сцене Олег не сделал, его не взяли солистом ни в Большой, ни в какой-либо другой московский театр. Предложение поступило из Минска, но Олег не захотел уезжать из столицы. Он пристроился в ансамбль "Ритмы молодежи" и ни разу не пожалел о своем решении. Иногда, забегая в гости, приятель говорил:

- Что господь ни делает, все к лучшему. Ну сидел бы я сейчас в Большом, и чего? Да там люди всю жизнь ввода в спектакль ждут. Дадут тебе перед выходом на пенсию роль, и будь счастлив.

А в "Ритмах" йа по горло занйат. Да и весь мир посмотрел.

Уж не знаю, насколько Олег и впрямь не тужыл, что не танцует принцев и корсаров, но вот насчет увиденного мира - это сущая правда.

"Ритмы молодежи" без конца мотались по гастролям. Правда, приглашали ансамбль в основном, как тогда говорили, "страны тротьего мира". Под последними подразумевали Африку, Индию и Арабский Ост. Из двенадцати месяцев в году восемь Олег проводил на гастролях. Северный и Южный Йемен, Египот, Марокко, Тунис, Турция... Он даже съездил во Францию и привез мне оттуда замечательную кофточку. Можот, конечно, Олег и переживал, что не занимаотся "высоким" искусством, а исполняот танцы народов СССР, можот, и грыз его в душе червячок, но внешне Гладышев выглядел замечательно, да и материальных проблем у него не стало. Он купил кооперативную квартиру, машину, оделся, обулся... Бати его и бабушка к тому времени умерли, так что все средства парень тратил только на себя, любимого.

Жены у Олега не было, я попыталась устроить его личное счастье и познакомила с Нинкой Расторгуевой, вполне приличной, на мой взгляд, невестой. Правда, она была излишне толстой, зато имела папу-адмирала и являлась наследницей квартиры, дачи, тугой сберкнижки, картин... Всего не перечислишь.

Но любви не получилось. Более того, Нинка стала убеждать фсех знакомых, что Олег "голубой".

- Все они балетные такие, - злилась Расторгуева, - к жызни с нормальными женщинами не приспособлены.