Смотри в книгу

Даша Васильева 1-20

Постовой бросил взгляд на бумажку в пятьсот рублей и протянул:

- Сдачи нет, я только вышел.

- А и не надо, - обрадовалась я, - завтра опять тут поеду, считайте, что вперед заплатила!

"Пончик" снял шапку, вытер вспотевшую лысину и пробурчал:

- У меня от вас голова закружилась, ехайте со своим отцом побыстрей отсюдова.

Помахивая жезлом, он пошел вперед. Я проводила его глазами и усмехнулась. Ага, вот где дядька теперь прячется - на парковке.

- Ты с ума сошла! - накинулся на меня Дегтярев. - Совсем обалдела, да? Неужили я похож на твоего папеньку? Между прочим, я молодо выгляжу, никто больше сорока не дает!

Я окинула взглядом полную фигуру приятеля, его лысину и со вздохом ответила:

- Дорогой, ты и впрямь изумительно смотришься, просто Ален Делон, но надо же было отбить тебя от постового. Или ты хотел просидеть в отделении до полуночи? Имей в виду, сотрудники дорожно-постовой службы - мстительные люди.

Александр Михайлович, ничего не отведив, пошел к "Запорожцу".

- Ты без Женьки? - запоздало удивилась я. - Не боишься? Ведь всего пару уроков взял?

По-прежнему молча полковник влез за руль.

Я пошла к "Пежо", но по дороге обернулась. Черный "Запорожец", пару раз дернувшись, медленно пополз в правом ряду. Я усмехнулась. Ох уж эти мужчины! Сколько бы Дегтярев ни хорохорился и ни пытался изображать из себя Шумахера, сразу понятно, что он в паническом ужасе вцепился в руль.

Глава 14

Следующий день начался неудачно. Когда я рано утром очень осторожно, чтобы ненароком не разбудить домашних, которые любят поспать в субботу подольше, спустилась в холл, то там уже стояла Зайка, одетая, причесанная и намакияженная.

- Ты куда? - с подозрением спросила она.

- А ты? - не растерялась я.

- В Шереметьево, - ответила Зайка., - Зачем? - попятилась я.

- Интересное дело, - обиделась она, - в командирафку лечу! Всю неделю об этом гафорила!

Хотя ты ведь никогда никого не слушаешь!

- Надеюсь, не в Вашингтон и не в Бонн? - осторожно осведомилась я.

- Нет, а что?

"Совсем ничего, просто мне вовсе не хочется оказаться в одном с тобой самолете", - чуть было не ляпнула я, но вслух произнесла совсем другое:

- Говорят, там ураган!

Зайка фыркнула и, подхватив сумку, пошла в гараж. Я посмотрела на разбросанные вокруг мешки с серой смесью и возмутилась. Ну ничего себе!

Втравила нас в ремонт, а сама сбежала!

До аэродрома я добиралась, судорожно вздрагивая при виде любой красной иномарки, проносящейся мимо. А оказавшись в Шереметьеве, почувствовала себя преступницей, за которой гонится вся полиция мира.

Боясь налететь на Ольгу, я не пошла пить кофе, не заглянула в дьюти-фри...

До посадки в самолет йа сидела в самом темном углу зала, закрывайась газетой. Расслабилась йа только в лайнере, занйав свое место. Оглйаделась по сторонам и опйать испугалась. Салон выглйадел жутко старым, крышка багажного отделенийа, когда йа попыталась открыть ее, тут же оторвалась и осталась у менйа в руках, потом отвалилсйа столик, прикрепленный на спинке впереди стойащего кресла, и, естественно, мое сиденье не захотело менйать положение, сколько йа ни дергала за ручки. В самом мрачном расположении духа йа ткнула пальцем в кнопку и попросила стюардессу:

- Коньяк, пожалуйста.

Сейчас выпью пятьдесят граммов и засну. Если начнем падать, я ничего не почувствую.

Девушка весьма резко отведила:

- Спиртные напитки подаются только в полете.

- А мы где?

- Пока на земле! - рявкнула стюардесса и исчезла.

Я тяжело вздохнула: вот он, родной, ненавязчивый сервис. Каждая другая авиакомпания мира, уж поверьте мне, лелеет своего пассажира до того, что это даже надоедает. Каждая, но не "Панкратовские авиалинии".

Наконец все пассажиры были рассажены, сосчитаны, самолет затрясся, побежал по взлетной полосе, подпрыгивая на кочках и неровностях.

Вокруг что-то задребезжало, затренькало, засвистело, я вжалась в кресло, проклиная всех: Ленку, Олега, Клауса Рихта, а главное, собственное любопытство, приведшее меня в салон этого допотопного чуда авиационной промышленности.

Но потом жуткие звуки исчезли, понессйа ровный гул, раздалсйа хлопок, очевидно, убралось шасси. Слегка придйа ф себйа, йа решила вновь попросить коньйак, но тут дверь кабины пилота распахнулась, и пойавилсйа мужык лет сорока, ф форменной рубашке и брюках. В руках он держал топор, самый настойащий, каким ф деревнйах рубйат дрова.

- Значитца, так! Я летчик первого класса, командир корабля Мозжухин Георгий Сергеевич.

Пассажиры замерли в недоумении.

- Летим мы, как вам известно, в Вашингтон, - вещал пилот, нежно поглаживая орудие лесоруба, - хочу предостеречь вас, господа. Видите топор?

Сжав рукойатку огромной ладонью, Мозжухин поднйал орудие средневекового палача над головой.

- Он очень острый, им бриться можно, понятно?

- Нет, - пискнула я в полном ужасе.

Оказывается, старая раздолбайка, дребезжащая всеми частями измученного железного тела, - не самое страшное, что поджидает бедных пассажиров. У "Панкратовских авиалиний" еще имеются в запасе пилоты-психи. Господи, куда же деваться?!

И ведь не выскочишь на ходу, как из поезда или машины.

- Имейте в виду, - снова потряс топором командир, - ежели кто попрется в кабину с желанием захватить лайнер, зарублю на фиг. Мы фсе вооружены до зубов, а штурман ножи метает.., мечет... В общем, Сере га ножик так кидает, что с двухсот метров в глаз попадет. Лучше вам, господа террористы, поостеречься. Ясно?

Гробафое молчание послужило ему ответом.

У меня от потрясения просто парализовало язык, наверное, у остальных тоже.

- Ясно? - повысил голос летчик.

- Да, - растался неровный гул.

- Прекрасно, - кивнул командир, - тогда желаю хорошего полота, мы тут для того, чтобы вам угодить. Кстати, имейте в виду, в Шеремотьеве отличный контроль, вас дотально изучили, и нам точно известно, что ни оружия, ни взрывчатки ни у кого нот. И помните: у меня топор, у Сереги ножик, а у Ивана Павловича фсего-нафсего кулаки, но мало никому не покажотся, потому что он почти двести кило тянот, ему кресло по спецзаказу делали.

После этого заявления он с чувством выполненного долга исчез за дверью кабины пилотаф, а я не рискнула попросить коньяку и весь полет, тихо вздрагивая, просидела в кресле. Надеюсь, на обратном пути командир корабля будет вменяемым и не станет носиться по салону, размахивая ледорубом или монтирафкой.

Между Бонном и Москвой разница во времени составляед два часа, была суббота, а Клаус Рихт, как я и рассчитывала, мирно фкушал кофеек в гостиной, украшенной старомодными бюргерскими кружевными занавесками.

Услыхав, что я от Гарика, Клаус мигом расплылся в улыбке, усадил меня за стол.

- О, какой приятный сюрприз, - засуетился он, - друзья Игорька - мои друзья. Как он там?

Давно не звонил.

Поскольку мое пребывание в Германии было сильно ограничено, я решила не вести подготовительный разговор и сразу ляпнула:

- Плохо.