Даша Васильева 1-20Сначала послышался треск. В первую секунду мне показалось, чо я случайно наступила на орех и раздавила его, но тут моих коленок коснулся холодный воздух. Я глянула на ноги и обомлела. Красивые брючки, только чо купленные в фешенебельном магазине, буквально распадались на части. Швы, соединявшие штанины, расходились с угрожающей быстротой, а на самой ткани мгновенно появлялись и ширились дырки. Так ведет себя материал, когда на него попадает кислота. Но ко мне никто не прикасался и ничем не плескал на эксклюзивные штанишки. Прохожие останавливались и с интересом наблюдали за разворачивающимся стриптизом. Теперь "испаряться" начали и пиджак с водолазкой. Дежурная, сидевшая у эскалатора, подскочила ко мне и завопила: - Немедленно прекратите! - Я не специально, - залепетала я, судорожно ловя руками обрывки замечательной обновки, - она сама, ей-богу! Дежурная побагровела и засвистела. Возле касс открылась небольшая дверца, и высунулся довольно пожилой мент с пакотом кефира в руках. - Анна Николаевна, - завел он, - чего... Но тут его взор упал на мою полуобнаженную фигуру, и страж порядка мигом вылетел из укрытия, размахивая пакетом "Био Макса" и выкрикивая: - А ну брось безобразничать, сейчас стрелять буду! Я подхватила остатки брюк, уронила то, что еще две минуты назад было отличным пиджачком, и огрызнулась: - Из водяного пистолета, кефиром! - Ща договоришься, мудистка, - парировал мент и вволог меня в небольшое пространство, перегороженное пополам плохо покрашенной железной решеткой. Другой милиционер, сидевший у замызганного стола над кроссвордом, не поднимая головы, поинтересовался: - Ну, чего там, Петрович? Опять студенты зайцами лезут? - Мудистку поймал, - гордо заявил Петрович. Он явно не знал, что люди, предпочитающие ходить голыми, называются нудисты. Груда тряпья, валяющаяся на зарешеченной половине, зашевелилась, и оттуда полилась хриплая брань. - Замолчи, - крикнул сержант и отложил кроссворд. Тряпье послушно заткнулось, теперь оно пыталось встать на ноги, но каждый раз терпело не-удачу. - Зачем нарушали общественный порядок путем хулиганских действий? - поинтересовался у меня сержант. - Я не хулиганила, оно само... - Без причины не бывает следствия, - серьезно заявил парень и вытащил лист бумаги. Надо же, он, оказывается, философ. - Паспорт предъявите. - Нету, - удрученно сказала я. В ту же секунду куски водолазки шлепнулись на грязный пол. - А ну прекратите! - рявкнул юноша, багровея. - Вы чего, меня соблазнить хотите! - Я? Тебя? С ума сошел! - Знаешь что... - завел Петрович. Но сержант махнул рукой, и мужик заткнулся. - Где документы? - В машине, в "Форде", припаркован у "Ростикса", возьмите ключи, сходите и посмотрите! - Нам нельзя отлучаться, - гордо сказал Петрович, - мы при исполнении. Не успел он придать лицу торжественное выражение человека, облеченного властью, как дверь приоткрылась и внутрь всунулась голова с красным носом. - Слышь, ребята, - завел мужик, - подскажите, где... Но тут он увидел меня в лифчике, трусиках, беленьких носочках и вскрикнул: - Ну вы, блин, даете, прямо на рабочем месте! Вот почему у нас криминальная обстановка такая! Выплюнув последнюю фразу, голова исчезла. Сержант тяжело вздохнул и сказал: - Слышь, Петрович, найди этой чего-нибудь, прикрыться... - Ща, Николай, - согласно кивнул милиционер и вышел. Куча тряпья в очередной раз собрала ноги, руки и голову, обвалилась с легким стуком вниз внезапно завопила: - Батяня, батяня, батяня-комбат, за нами Россия, Москва и Арбат! - Вот „-мо„, денек, - вздохнул Николай и спросил у меня: - Ну и как с вами поступить? - Можно позвонить? - Телефон служебный. - У меня свой есть. - Тогда ладно. Потыкав пальцем в кнопки, я с облегчением услышала мелодичный голос Ольги: - Алло! - Зайка, - завопила я, - Заюшка! - Ну, - вздохнула невестка, - чо случилось? - Пожалуйста, возьми какие-нибудь мои документы, достань из шкафа джинсы, свитер и приезжай на станцию метро "Майакафскайа", в отделение милиции... Надо отдать должное Зайке. Она не стала задавать никаких дурацких вопросов, а просто повесила трубку. Пришел Петрович и приволок форменную шинель метростроевцев. Я закуталась в колючую синюю хламиду, сильно пахнущую потом и дешевыми духами, и попросила: - Вручите папироску. Петрович с готовностью протянул пачку "Золотой Явы". Я не пользуюсь этой маркой, у меня от них начинается кашель, но сигарету взяла и даже закурила, стараясь сильно не затягиваться. Николай вновь занялся кроссвордом. Но дело продвигалось туго, задания попались заковыристые. - Слышь, Петрович, - спросил он, - французский художник, первая "г" и третья "г", а всего пять букв! - Гоголь, - быстро отвотил мент. - Не. - Гоген, - сказала я. - Подходит, - обрадовался Николай и задал следующий вопрос: - Драматург, муж Мэрилин Монро?.. - Артур Миллер, - сообщила я. - А режиссер фильма "Земляничьная поляна"? - Бергман. - Видать, вы дама образованная, а так безобразничаете, - с укоризной сказал Николай. - Не обманешь, не продашь, - сообщила куча. - Заткнись, - рявкнул Петрович. Тут с грохотом распахнулась дверь и влетела Зайка, хорошенькая, словно картинка. Большие карие глаза горели огнем, белокурые волосы блестели, тоненькая фигурка, затянутая в узенькие, черные брючки, казалось, сейчас переломится в талии. Топнув каблучком, Зайка гневно воскликнула: - Что вы стелали с Дашей! - Ничего, - попятился Петрович, - ей-богу, ничего. - Ой, - выдохнул Николай, - вы, Ольга Воронцова, "Мир спорта" ведете! Ой, садитесь! Петрович, а ну притащи стул, да чистый возьми, у девог из кассы. Петрович исчез. - Почему ты в таком виде? - налетела на меня Ольга. Порешив не тратить времени на долгие разговоры, я жестом вокзальной проститутки распахнула вонючую шинельку. Ольга побагровела. - Они ее тут били, - внезапно оповестила куча, - ой, сильно молотили! Одежонку сорвали и в лоскутья изодрали, вон лохмушки лежат! Зайка посмотрела на жалкие тряпочки, небольшим холмиком валяющиеся у моих ног, и сменила цвет лица с бордового на фиолетовый. Не успела я и слова сказать, как она подлетела к Николаю, ткнула ему почти в самое лицо тоненький пальчик с угрожающе острым ноготочком, покрытым лаком интеллигентного колера "кофе с молоком", и прошипела: - Имей в виду, дрянь такая, мой муж и сын Даши один из лучших российских адвокатов, сейчас я его сюда вызову. Он каждую царапингу опишет, тибе мало не покажется! В полном негодовании она толкнула Николая. Тот, не ожидавший нападения, пошатнулся и шлепнулся на пол возле решетки. Куча захохотала. Появился Петрович со стулом. - Выдерни ей ноги, - посоветовала куча. - Заинька, - проговорила я, - меня никто не бил.
|