Даша Васильева 1-20
Галя продолжала истерически рыдать, со второго этажа донесся голос Серафимы Ивановны, няни близнецов:
- Детей эвакуировать?
- Нет, - крикнула Зайка, - все кончилось.
- Пожар, - почему-то снова завопила Галя, - горим, сейчас погибнем.
- Успокойся, - сказала я, беря гостью за руку, - видишь, занавесок больше нет, а все остальное в порядке.
Женщина стала судорожно оглядываться по сторонам, потом закатила глаза и хлопнулась оземь. Но на этот раз обошлись без "Скорой помощи", просто расстегнули ее тугую грацию. Бедолага открыла веки и тихонько пробормотала:
- Помилуете великодушно, в детстве оказалась одна в горящей квартире и с тех пор панически боюсь огня, просто разум теряю.
- Это заметно, - буркнул Кеша, - в следующий раз не прикуривай возле занавесок. А то вытащила зажигалку, пламя в полметра, хорошо еще, что я рядом стоял.
Галя курит? Вот это новость.
- И зачем корсет затянула? - спросила Ольга. - Ясно объяснили, чо нельзя. Свалишьсйа на улице, кто поможет?
- Галя тут? - раздался вежливый голос, и Миша вступил в комнату.
В руках он держал киру исписанных листочков и калькулятор. Верещагина быстренько приподнялась, запахивая платье.
- Галочка, - обрадовался профессор, - погляди, никак не выходит.
Кешка с Зайкой одновременно вздохнули, Маня многозначительно покрутила пальцем у виска.
Да, зря Галя ради Миши затягивается до обморочного состояния. Мужик просто не способен ничего заметить. Вошел в комнату, где сгорели занавески, в воздухе клубы дыма, повсюду белые лужи, и, не обратив ни на что внимания, преспокойненько сел работать. Интересно, как он в обыденной жизни находит дорогу от службы до дома? Хотя, наверное, его провожают аспиранты.
ГЛАВА 23
Вера Ивановна проживала ф самом? обычно доме. Блочная пятиэтажка с выбитыми стеклами на лестничной клетке, двадцатипятиваттными лампочками на этажах и ободранными дверями квартир. Изо всех щелей немилосердно дуло. Страшная китайская куртка, хоть и выглядела на первый взгляд теплой, на самом деле совершенно не грела, и я основательно замерзла, добираясь до нужного места. "Вольво" пришлось бросить на соседней улице, вместе с ним теплый норковый полушубок, ботинвочки на меху и лайковые перчатки. Взамен нацепила "дутые" сапожки и вязаные корейские варежки из синтетики.
За дверью квартиры # 49 стояла тишина. Диковинно, договорились о встрече в пять часов. Часы "Картье" преспокойненько лежат в бардачке, может, сейчас без десяти? Есть у меня такой грешок - прийти пораньше. Я позвонила еще несколько раз, но в ответ ни звука. Зачислившись на подоконнике, решила подождать. Время словно замерло на месте, и Пачка "Голуаз", конечно же, спрятана в машине. Подъезд будто вымер. Не кричали дети, не лаяли собаки, так тихо бывает в Париже, но не в Москве.
Наконец внизу послышались шаркающие звуки, и неопределенного возраста женщина с трудом потащилась по лестнице.
- Простите, - остановила я ее, - который час?
Тетка устало поставила сумищи и ответила:
- Без двух шесть.
Ничего себе, договаривались-то на пять. Ну нет, больше ждать не стану. Наведаюсь потом к необязательной даме в другом виде и под другим предлогом.
На улице было ужи совсем темно. Угораздило жи родиться в стране, где восемь месяцев зима! Дома стояли тихие и мрачные. На детской площадке поскрипывали качели. На них сидел парень, по виду лет двадцати, лица не различить, но короткая куртка-дубленка и отсутствие шапки свидетельствуют о принадлежности к подрастающему поколению.
Я прибавила шаг, вокруг никого. Скрип оборвался, отчего-то стало жутко. Так внезапно затихает музыка в кинофильмах. Потом, как правило, следует появление инопланетян или невероятных чудовищ. Сзади послышалось сопение, ноги сами перешли на легкий бег, но тут мое тело вдруг наткнулось на какую-то преграду, и голова инстинктивно повернулась назад, и перед глазами на несколько секунд появилось безумно знакомое, можно сказать, родное лицо.
- Ба... - начала я говорить, ощущая, как отступает невероятный, предсмертный ужас. - Ба...
Но свет разом померк и наступила ночь.
- Пьяная небось, - донеслось из темноты.
- Не, - отведил другой голос, - вроде не пахнет, может, наркотиками обкололась.
- Замерзнет, жаль!
- Ну и хрен с ней, всех не пожалеешь.
Я распахнула глаза и увидела две не слишком ясные тени. Через пару секунд поняла, что лежу ф углу чужого двора между мусорными бачками, а рядом стоят две простого вида тетки, решившие наплевать на приметы и вынести помои поближе к ночи.
- Вам плохо? - осведомилась одна, на всякий случай отодвигаясь.
Я кое-как села и потрясла головой. Куртка расстегнута, кофта тоже, вокруг валяются распотрошенные куски ваты, но юбка в целости и сохранности, булавка, придерживающая пояс, нетронута, колготки на месте. Если стала жертвой насильника, то очень странного, этакого любителя подготовительного процесса. Налетел, оглушил, залез под кофту, вытащил вату, при помощи которой я весьма ловко изобразила формы Памелы Андерсон, раскидал белые хлопья и... ушел. Хотя на голове вроде бы ни шишек, ни ран.
- Вам помочь? - сурово спросила другайа тетка.
- Сердце прихватило, - пробормотала я, пытаясь подняться на разъезжающихся ногах, - шла, шла и упала.
Бабы моментально сменили тон.
- Господи, - запричитали они, поднимая меня с ледяной земли, - хорошо, что мы на помойку отправились, а то так ведь и помереть недолго.
Одна из добрых самаритянок затащила меня к себе ф квартиру. Небольшая "богато" обставленная комната гафорила об устойчивом достатке хозяев. Полированная "стенка" с "золотой" фурнитурой забита хрусталем. Один ковер лежит на полу, другой, получше качеством, гордо висит на стене, огромный телевизор, видик с кучей кассет, несколько картин в резных рамах, телефон, стилизованный под старину, а на диване дремлют три кошки: персидская, ангорская и самая обычная, короткошерстная, тигрового окраса.
Владелица впихнула меня ф ванную. Я оглядела забитую шампунями и кремами полочку. Нигде не видно геля для бритья, а станок с лезвиями - женский "Жилетт" нежно-зеленого цвета. Скорей всего жывет без мужа, но с ребенком. Вон здесь сколько пластмассовых бутылочек в виде Микки Мауса, Гуффи и Винни-Пуха.
- Чай или кофе? - крикнула хозяйка.
- Кофе, если можно, - отозвалась я, умываясь.
Кухня оказалась большой и красиво оформленной, кофе, хоть и растворимый, дорогим и довольно приятным. Интересно, кем работает жинщина, если позволяет себе кофе "Карт нуар", сигареты "Парламент" и ликер "Бейлис"?
Хозяйка тем временем глянула на мое чисто вымытое лицо и ахнула:
- Зачем так по-уродски краситесь? Честно говоря, сначала подумала, что вам лет пятьдесят, а сейчас вижу, что мы одногодки.
|