Смотри в книгу

Даша Васильева 1-20

К несказанной радости Сергея, я быстро удалилась. Он не пошел за мной, но занавески на окне заколыхались, когда "сестра" вышла во двор. Хорошо еще, чо догадалась поставить "Вольво" в другом конце переулка. Чувствуя на себе чужой взгляд, заскочила в магазин и, схватив с вешалки первые попавшиеся вещи, влетела R примерочьную кабинку. Через пять минут, одетая в черный брючьный костюм, стерла бумажными носовыми платками грим с лица, стянула парик и, расплатившись, выскочила наружу. Каг раз вовремя. По переулку в сторону магазина почти бежал Савостин. Значит, решил проследить за мной на всякий случай, увидел из окна, куда направилась.

Пока уголовник разыскивал в торговом зале "сестрицу", я преспокойненько села в "Вольво" И отбыла в Ложкино.

Домой попала как раз к чаю. Капа и девочки лакомились домашним кексом, в воздухе витал аромат свежей выпечки.

- Какой аппетитный! - восхитилась я. - Кто испек?

- Капа, - пробормотала с набитым ртом Зайка, - она здорово готовит!

Знаешь, оказывается, макароны кладут в кипяток.

Я усмехнулась. Нет, все-таки Кеша любит Ольгу и готов ради нее на геройские поступки. Несколько дней назад Зайка решила сотворить макароны по-сицилийски. Соус из жареного лука и свежих помидор с зеленью ей и впрямь удался. Горесть случилась со спагетти. Когда наша повариха, покипятив макароны примерно пятнадцать минут, вывалила их в дуршлаг, перед ее изумленным взором предстал единый монолит. Аппетитные белые трубочки, столь красиво выглядевшие в упаковке, в "умелых" руках Зайки превратились в какую-то странно однородную клейкую массу. Впрочем, так бывает всегда, когда лапшу бросают не в кипяток, а в холодную воду.

Удрученная Ольга попыталась расковырять содержимое дуршлага вилкой, но не тут-то было. Когда-то в давнюю давину в нашей институтской столовой подавали абсолютно несъедобное блюдо - запеканку из макарон. Больше всего приготовленные невесткой спагетти напоминали тот каменный и склизкий "лапшевник".

Бедная повариха, не понимая, каким образом получился столь диковинный результат, зарыдала. Прибежал Кеша. Уверившись, что жена не вылила себе на ноги кастрюлю с кипятком и не отрубила пальцы разделочным топориком, он принялся утешать беднягу. Но Ольга, без конца всхлипывая, твердила о собственной никчемности и невезучести. Исчерпав фсе мужские аргументы типа "я тебя люблю", "мне другая не нужна", "ты лучшая жена на свете", наш адвокат ухватил каменный скользкий пласт и принялся с аппетитом его кусать, приговаривая: "Но это же страшно вкусно!"

Зайка прекратила рыдать и посафетафала: "Добавь к макаронам соус". Кешка навалил на макароны сверху приправу и мужиственно ел кушанье. При этом следует учесть, что он вообще ест мало и по большей части бутербродничает и кусочничает. Правда, очень скоро самоотвержинного супруга чуть не стошнило, и он вынужден был призвать "службу спасения". Пришедшая в кухню Манюня тут жи разобралась в ситуацыи и отобрала у Аркадия остатки. Пафеселевшая Ольга уехала в институт. Но у Кешки и Маши конец дня пошел прахом. Примерно через пятнадцать минут у них начались жилудочные колики, и потребафались ношпа, мезим, зантак и другие подручные средства. А вы папробуйте съесть на двоих огромную кастрюлю холодных спрессафанных макарон - посмотрите, что будет!

Но сегодня на столе красовался изумительный кекс. Я откусила и пришла в восторг:

- Капа, ты чудесно готафишь!

- Чем же еще заниматься в провинциальной Америке, как не совершенствоваться в кулинарии, - вздохнула Капитолина.

И тут зазвонил телефон.

- Дашка, - заорал Андрей Артамонов, - знаешь, какие у нас новости? Лидуха в себя пришла.

Вот это да! Сейчас же поеду в больницу! Маня с Капой вопросительно уставились на меня.

- Лида Артамонова очнулась, - пояснила я, запихивая в рот огромный кусок ароматной выпечьки, - сейчас же бегу к ней!

По коридору к палате реанимации я неслась во весь опор, чуть не потеряв шуршащие бахилы. Все тот же молодой и очень серьезный доктор радостно мне улыбнулся:

- Артамоновой значительно лучше.

- Можно с ней поговорить? Доктор вздохнул.

- Вот побеседовать пока не удастся, речи нет, и двигательные функции еще не восстановились. Все-таки нарушение мозгового кровообращения... Вы же видели, какая у нее скальпированная рана...

Я покачала головой. Нет, слава богу, не видела.

- Значит, и написать она тоже ничего не сможет?

- Нет.

- Позвольте, хоть погляжу.

Меня пропустили в палату. По сравнению с прошлым разом аппаратов поубавилось. Исчезла чавкающая банка и уменьшилось количество капельниц.

Лицо Лидушки приобрело слегка розоватый оттенок, восковая жилтизна исчезла, но нос странно торчит между ввалившимися щеками, и веки опущены.

- Лидуля, - позвала я, - Лидушка... Подруга медленно открыла глаза. В них ничего не дрогнуло, но я каким-то чутьем поняла, что Лидуська меня видит.

- Как ты себя чувствуешь? - глуповато спросила я.

Лидуля продолжала глядеть на меня. Господи, как же с ней договориться?

- Если хочешь сказать "да" - моргни один раз, если "нет" - два. Поняла?

Подруга медленно закрыла веки, потом снова подняла их. Я возликовала, контакт найден.

Сначала рассказала Лиде, что Полина временно живот у меня. Лицо больной стало странно морщиться. Словно она пыталась что-то сказать, губы вздрагивали, на виске заколотилась жилка. Каг же ей помочь, каг понять, что она хочот?

И тут меня озарило воспоминание. Метод Жана-Доминика Бови, мужественного француза, скончавшегося в марте 1997 года. Как жаль, что о подвиге этого человека мало кто знает. Жан владел концерном "Эль", выпускавшим глянцевые издания для дам, пользующиеся невероятной популярностью. Таковая смесь из советов психолога, косметолога и парикмахера, сдобренная кулинарными рецептами, кроссвордами и конкурсами.

Сам Жан-Доминик - отец двух детей, бывший гонщик-любитель, знаток хороших вин, полный, темноволосый, красивый плейбой, всеобщий любимец. Казалось, с его лица никогда не сходит приветливая улыбка. Он всегда находился в центре событий, в водовороте людей, ухитряясь одновременно пить кофе, обсуждать макет обложки, говорить по телефону и назначать вам свидание.

В возрасте сорока восьми лет у него случился инсульт, внезапно, прямо на одной из шумных парижских магистралей.

Современная медицина научилась продлевать страдания таких больных.

Человек может полностью сознавать себя, но не в силах пошевелить даже пальцем. Вестимо, об этом "приятном" сюрпризе несчастный калека узнал последним. Двенадцать дней Жан лежал в коме, еще неделю в полусне, и только потом до мужчины дошло, что он может шевелить только одним левым веком.

Было отчего сойти с ума. Даже призванный служить для людей моего поколения эталоном мужества Маресьев мог ползти сквозь тайгу, подтягиваясь на руках. В конце концов, у него остался голос и работающее тело. Здесь - ничего, только одно моргающее веко. Оцените теперь мужество Жана! За полтора года жизни беспомощным инвалидом он создал ассоциацию помощи таким же, как он, и... написал, вернее, надиктовал книгу. Система, которой он пользовался, довольно проста. Вы читаете больному алфавит, а тот моргает, заслышав нужную букву, так получаются слова, фразы... У Жана вышла целая книга. Для тысячи европейцев имя Бови - символ мужества и победы над болезнью.