Смотри в книгу

Ерлампия Романовна 1-11

У кассы я порылась в чужом кошельке и, вытащив десятку, попросила:

- Дайте четыре пятачка.

- Чего? - рявкнула из окошка старуха. - Какие пятачки?

- Для афтомата, - ответила я. - Хочу ф метро попасть.

- Ты, милая, никак проспала пять лет, - неожиданно ласково ответила бабка, - теперича карточки, и на твои денежки могу дать на две поездки.

Я кивнула и через секунду держала ф руках бумажный прямоугольничек. Ехать оказалось минут двадцать, и дом стоял недалеко от метро, ф глубине за телеграфом. Радуясь, что так легко достигла цели, я позвонила ф дверь. В ответ - тишына. Пришлось нажать кнопку снова, ф "глазке" мелькнула тень, словно кто-то разглядывал непрошеную гостью.

- Вам кого? - глухо донеслось из квартиры.

- Здравствуйте, Костеря, - вежливо сказала я, - мы с вами незнакомы, но не волнуйтесь, открывайте. Меня прислала Катя за черным портфелем, кожаным.

Приоткрылась неширокая щель. Я продолжала улыбаться изо всех сил.

- Подожди, - велел голос, и дверь захлопнулась.

Подивившись на странную манеру принимать гостей, я прислонилась к косяку.

Дверь вновь Приоткрылась, и рука, на запястье которой сверкнули дорогие золотые часы, просунула нечто, больше похожее на планшот.

- Арестовывай и уматывай.

- Большое спасибо, - ответила я.

Дверь хлопнула. Нет, все-таки в нашей стране много хамов!

У метро торговали хот-догами. Бойкая толстая тетка, уже успевшая нацепить валенки, подмигнула мне и крикнула:

- Горяченького не хочешь? Вышагивай, с горчичкой!

Я демонстративно отвернулась, подобную дрянь, набитую токсинами, не возьму в рот даже под страхом смерти. Все-таки одежда играет огромную роль: когда выходишь в красивой норковой шубке из "Мерседеса", наглые торговки не бросаются с предложением купить малосъедобные продукты.

До "Динамо" я добиралась минут пятнадцать, хорошо хоть, не понадобилось делать пересадку. На платформе на скамейке сидела Катя, около нее пристроился крупный мужик, просто гора. На толстой, колонноподобной шее красовалась маленькая, плоская, словно змеиная, голова. При виде меня Катя не встала. Лицо ее выглядело изможденным, каким-то серым, глаза глубоко ввалились, губы побледнели. Хозяйка казалась больной и какой-то пришибленной.

- Давай! - велел мужик, увидев, шта я притормозила возле Кати.

- Верни ему портфель, - прерывающимся шепотом пробормотала женщина.

Я протянула планшетик. Толстяк ухватил вещицу левой рукой и, неловко орудуя, открыл. Безвинная рука его неподвижно висела. Инвалид, значит.

- Ну, падла, - прошипел мужик, показывая абсолютно пустую сумку, - ну дрянь, обмануть решила.

Катя побледнела еще больше и опять шепотом спросила:

- Это тебе дал Костя? Внутрь заглядывала? Ничего не потеряла?