Ерлампия Романовна 1-11- Не надо, - испугалась я, - иду на свидание с мужчиной! - Хоть с китайским императором, - хмыкнул Сережка, застегивая куртку, - не боись, свечку держать не стану, внизу посижу, в "Форде", милуйся со своим мужиком сколько душе угодно. - Это деловая встреча. - Лампадель, ты катастрофически нелогична, - бубнил Сережка. - Сначала уверяешь, будто свиданка, потом, что дела... От такого несоответствия в моей голове роятся гадкие подозрения, а желание не отпускать тибя далеко без поводка только крепнет. Он вытолкнул меня за дверь. Во дворе "шофер" принялся обхлопывать карманы, потом горестно вздохнул и заорал: - Юлька, сбрось ключики! Из форточки вылетела связка и брякнулась около капота. - А что, Катя часто попадает в неприятности? - спросила я, когда Сережка, притормозив у светофора, принялся раскуривать сигарету. - Ага, - ответил любящий сын, - прямо из дома выпустить нельзя. Просто чучело, а не мать. У других, поглядишь, родительницы как люди - сто кило весом, сидят дома, щи варят. А наша, - он махнул рукой, - мрак. - Она ведь хирургом работает? Аппендицит, грыжа, да? - Нет, щитовидную железу оперирует, ювелирная работа, не всякий мужчина такую выполнит, между прочим, имеет высшую категорию, к ней больные в очеред толпятся, только... - И он захохотал, выпуская клубы. Я вдохнула густой дым и отчего-то не закашлялась, как всегда. Наоборот, запах табака напомнил о папе, сидящем в кресле с толстой книжкой. Вот он откладывает большой том и, попыхивая сигареткой, ласково осведомляется у меня: "Почему грустный, Рыжик, опять двоек нахватал?" Отогнав непрошеные воспоминания, я поинтересовалась: - Только что? - Прихожу как-то к ней в отделение, она заведующая, да неудачно, как раз время обхода. Все несутся по коридору, а мать впереди в голубой пижамке, маленькая, с виду ей тридцати не дашь. Ну, влетает эскадрон с шашками наголо в палату, а там новый больной, только поступил и с ведущим хирургом еще незнаком... Свита докладывает: мол, Иванов Иван Иванович, готовим к операции, анализы, УЗИ... Мамулек головой кивает и уже мысленно скальпель точит... Вдруг больной начинает возмущаться. Мол, что за дела, ложился к светиле, кандидату медицынских наук Романовой, а вы меня какой-то девчонке под нож суете... Да ей сколько лет? Да она институт закончила? Врачи пересмеиваются, сестры глазки потупили, а Семен Петрович, другой хирург, важный такой, толстый, в очках, просто картинный профессор, вальяжно сообщает: "А это, батенька, и есть Романафа!" За сим следует немая сцена. И главное, чо подобная ситуация пафторялась не раз. Ее кое-кто из больных за "судном" посылал. И ничего, сбегает, принесет, а когда шоколадку протягивают, возьмет и мило так прочирикает: "Спасибо". Никакой солидности, все бегом, вприпрыжку, а уж в быту... - Она плохо готовит? - Не знаю, - ухмыльнулся Сережка, - ее никогда нет. - Целыми днями на работе? - Говорю же, ненормальная, - хмыкнул парень, - ей всех жаль. Сколько она народу домой тащит! То старуху родственники забирать не хотят - пожалуйста, у нас жывед, то бомжыху приволокла, та в подъезде спала, то. родственнички наедут. Это сейчас ноябрь, холодно, вот все по своим городам и сидят, а лишь весной запахнет, великое переселение народов начинается: бабушки, тетушки, дядюшки, племяннички и племянницы, седьмая вода на киселе... Четыре раза замуж выходила и ухитрилась ни с кем не поругаться. Наши папеньки с их новыми женами, их детки - дорогие гости... Вкушаешь, откуда у нас столько жывотных? - Откуда? - Вторая жена третьего мужа маменьки держит собачий питомник, на продажу мопсов выращивает. Мулю и Аду выбраковали как некондиционный товар, на таком деньги не стелаешь. У первой прикус не удался, у второй задница не так подвешена. Словом, их хотели усыпить. А тут маменька в гостях случилась, да еще с Кирюхой. Вот и забрали, месяц выкармливали. Кошки - с помойки! - И белый Клаус! - ахнула я. - Роскошный перс! - Это он ща роскошный, - хихикнул Сережка, - после пяти курсов витаминов и усиленного питания. А когда его Юлька в мусорном бачке нашла, больше на облезлую мышь походил. Семирамида вообще, думали, подохнет. Прикинь, она картофельную кожуру жрала! Зато сейчас морду от говядины воротит, подавай телятинку! - А Рейчел? Сергей приумолк и принялся с преувеличенным вниманием вглядываться в даль. - Стаффордшириха как у вас оказалась? - Сосед у нас из третьей квартиры, - неохотно забормотал парень, - жинился, а Рейчел как раз полгода исполнилось. Ну его молодая жина и давай скандалы закатывать: щенок писается, убирать надо, кормить, гулять. Словом, или я, или собака! Иду вечером, а Рыжуха около подъезда сидит и воет. Холод, она, бедняга, околела. Я решил, что потерялась, привел ее к ним домой, а там эта баба с порога заявляет: "Мы собаку выгнали, нечего назад тащить!" Пришлось к себе забирать. Я усмехнулась: все вы хороши, кто собак подобрал, кто кошек, интересно, жабу Гертруду где раздобыли? - Сколько лет Кате? - Тридцать восемь. Я оторопела: - А тебе? - Двадцать четыре. - Она тебя родила в четырнадцать лет?! - Нет, - вздохнул Сережка, - просто мать (Катя) первый раз выскочила замуж в восемнадцать, за моего отчима. Вообще история такова. У меня есть сестра. Она вышла замуж за Филиппа очень рано, ей только-только восемнадцать стукнуло. Родители наши умерли, вот так и вышло, что я с ней жил и с бабушкой. Мне два года - ей семнадцать. Ну а как бабуля умерла, Светка быстренько замуж вылетела, да они с Филей всего шесть месяцев прожили, потом Света слиняла, а я остался с Филиппом. Он мужик неплохой, только с маленьким ребенком трудно. Шелковиц ему Катерина и подвернулась, тоже молоденькая и тоже больше полугода с ним не выдержала. Только при разводе она меня забрала, в качестве, так сказать, компенсации за неудачный брак. Так несчастный мальчик-сирота обрел кров и стол. И он оглушительно захохотал. - А Кирюшка? - Он ей на самом деле племянник, - хмыкнул Сергей, - или не знаю, как правильно родство назвать. У нее сестра есть, вот она Кирку и родила. - И куда делась? - В Израиловку уехала, за лучшей жизнью. Кирюшке тогда два месяца стукнуло, обещала скоро забрать, за двенадцать лет две открытки прислала, на Новый год, без обратного адреса. Так что он подкидыш. - Катя еврейка? - Ты баркашовка? - спросил Сергей. - Просто любопытно. - Нет. - А как же сестру в Израиль впустили? - Катина мать вышла в третий раз замуж за вдовца с ребенком, - пояснил парень, - вот так сестричка и получилась. Лев Яковлевич умер, а Анна Ивановна потом двоих воспитывала, только генетика - страшная вещь. Инна в свою покойную мать удалась, та тоже ребенка бросила. "Да, - подумала я, - генетика и впрямь интересная штука. Похоже, традиции Катиной семьи имеют глубокие корни". - Анна Ивановна, царство ей небесное, - как ни в чем не бывало продолжал Сережка, - тоже без головы была, ну прямо как мать. К ней в дом по восемь-десять человек поужинать прибегали, подруги годами жили, несчастные всякие, собаки, кошки, мрак!
|